Матвей Иванович жмурился как объевшийся кот.
— Кто первым палку взял, тот и капрал! Мои люди перебежчика сцапали, нам и ответ держать.
Присутствовавший Дюжа поддакнул. Орлов развел руками. Бузин в сердцах выругался.
— Здравия желаю, господа генералы!
— А, Петро! Проходи к столу, дело до тебя есть, — Платов сразу взял быка за рога. — Смотри.
Он показал мне на план цитадели, исполненный несколько поспешно, кривоватыми линиями, но с такими подробностями, что у меня глаза на лоб полезли. Откуда дровишки? Еще вчера, насколько я помнил, генералы сетовали, что не знают схемы цитадели, что может печальным образом сказаться на итогах штурма. А тут тебе все внутренние дворики, приёмная, арсенал, ханская казна, комнаты писцов, летняя и зимняя мечети, гарем, кухни, конюшни, зиндан и другие помещения. Отдельной красной точкой был выделен объект с надписью «порох».
— Ну? Что скажешь? — с оттенком гордости спросил Платов.
— Красота! — искренно ответил я. — Нашли в городе поставщиков провизии в ханский дворец?
— Ха! Бери выше! — ответил мой атаман, до крайности чем-то довольный. Он кивнул на неприметного человека, скромно пристроившегося в стороне. — Знакомься! Ханский драбант Хамза, а роду-племени русского, из яицких казаков.
Когда мужчина встал, вежливо поклонился, соблюдая восточный протокол. Сразу стало видно, что он не из простых, не слуга, не забитый раб. Под красным халатом тонкого плетения кольчуга, плечи широкие, взгляд воина — колючий, настороженный, поза напряженная, как у борца. Вот только лицо, что-то с ним было не так. Словно сведенное затаенной болью. Досталось мужику.
— Павел я, Зарубаев, служил на форпосте Зеленовский. В плен попал восемь лет назад. Киргизы сцапали, когда в секрете стоял.
— Где раньше служил, то уже неважно, — отмахнулся Платов и обратился ко мне. — А важно то, что он из крепости выбежал, ценные сведения нам доставил и… — Матвея Иванович, как заправский актер, выдержал паузу и закончил свою мысль. — Как выбежал, так и обратно забежать может.
— Подземный ход? — предположил я.
— В точку! Вот за что тебя, сотник, люблю, так это за сообразительность.
Меня уже кличут сотником на полном серьезе, и это не может не радовать. Выходит, зачитывание приказа перед полком — всего лишь формальность. Из прапорщиков в поручики меньше чем за полгода! Ай, да я!
Но ведь не за красивые глаза. И сейчас, несложно догадаться, мне снова лезть в пекло.
— Вы хотите, господин генерал-майор, чтобы я со своими людьми через ход тот в крепость проник и способствовал успеху штурма?
— Нет, ты глянь, Василь Петрович, до чего сотник у нас востер! Можа, его сразу в атаманы? — крутанулся на пятках Платов, чтобы взглянуть на походного атамана. — Орел ведь, как есть орел! Говорят, у него уже свой гарем образовался — наш пострел везде поспел, всех объехал на кривой кобыле.
Я покраснел и опустил глаза. Орлов слабо шевельнул рукой: мол, заканчивай балаган.
— Сложность есть одна, Петро, — снова обернулся ко мне Платов. — Ход тот ведет прямиком в пороховой погреб. Это новость плохая. А вот тебе хорошая: дружки этой птицы перелетной засели в том погребе и его удерживают. Вышла у них с ханом размолвка, осерчали добры молодцы, малость жидкобородых пощипали, да и заперлись в сем опасном месте, грозя всех взорвать.
— Если есть ход, почему вышел только один? — резонно уточнил я. — Зачем остальные — кстати, сколько их? — засели на пороховой бочке?
Павел смутился. Не то чтобы заюлил, но ответил скованно, через силу, хоть и честно:
— Без меня двадцать душ осталось живых, шестеро ходить не могут. Забоялись выходить, меня вперед послали. Не знали, как нас встретят. Мы же отпали от веры православной. Иначе никак, только принявших ислам брали в сардары. — Зарубаев скривился и пояснил. — Сардар это по-хнему военачальник или, как в нашем случае, драбант.
Орлов закашлялся, но все же высказал недовольство:
— Негоже русскому человеку от веры отцов отклоняться.
Хамза-Павел повесил голову.
— Жить захочешь, не так раскорячишься! — приободрил я его классической цитатой из моего времени.
Платов с Дюжей захохотали.
— Ох, Петро, насмешил! — Орлов тоже улыбнулся. — Ладно, пошутили и будя. Давайте к делу.
— Потайной ход в пороховом складе — это толково. В случае прорыва противника его можно взорвать, — принялся рассуждать я вслух. — И глупо думать, что засевшие в крепости только ждут и видят, как мы к ним в гости пожалуем. Уверен, такая мысль их сразу посетила. Как сей казус понять, отчего они бездействуют?