— Я червь! Червь у подножия трона великого темника Ак-Падишаха! Только прикажи — все исполню!
Величие момента портили драгоманы, переводившие вопли инака бесстрастным тоном. Орлов смотрел на хивинского владыку как на падаль, генералы похохатывали за его спиной — всем было легко и весело, штурм закончен, условия диктовали победители, ладони сжимали рукояти сабель. Шевельни походный атаман пальцем, и острая сталь не оставит от пресмыкающегося инака мокрого места. Или на кол его засунуть? По соседству с воняющим трупом куш-беги?
— Хочешь жизнь сохранить, принеси мне три миллиона серебряных рублей. И пригони табун в пятьдесят тысяч лошадей. Не исполнишь, твои сыновья-наследники станут трупами. Мы вывесим их тела, залитые смолой, над западными воротами. Их глаза склюют вороны, — нагонял жути Орлов, — а животы твоих женщин будут греть животы моих воинов.
Аваз-инак запричитал, попробовал торговаться. К нему подошел сотник Черехов и начал хлестать нагайкой. Прямо по роскошному, расшитому золотыми узорами халату. Бывший повелитель Хивы терпел, сжав зубы — больно особо не было, ведь на нем было надето пять халатов, но какой позор… Орлов одобрительно смотрел на экзекуцию.
— Ты все понял, инак? — спросил его по-арабски невозмутимый, не запыхавшийся сотник, похожий скорее на дэва пустыни, чем на воина. Его руки, покрытые запекшейся кровью, его молодое лицо с застывшей гримасой познавшего жизнь, его взгляд, похожий на змеиный — весь его облик говорил сам за себя: пощады не будет, пропал род кунгратов, не спастись сыну и внукам Мухаммада Амин-бия!
Аваз-инак, славный победитель йомутов, лев пустыни, гроза неверных, задрожал.
— Я все исполню, о наследник железного хромца Тимура, о возлюбленный сын Эрлика, поедающего легкие, о огнедышащий Аджахар!
Самонадеянность — вот, что сгубило инака. Он считал себя ханом не на словах, а на деле, и люди Хивы называли его за глаза повелителем — конечно же, не эту тряпку и грамотея покойного Абу-ль-Гази-хана. И он, Аваз, за все ответил, именно он оказался крайним, последней бочке затычкой. Бурлящая Хива поглотила его, стоило ему покинуть Куня-Арк, и разорвала на части. Его труп, а также обезображенные тела старших сыновей взбешенные горожане бросили в арык для слива нечистот.
И с кем теперь договариваться?
Ладно, не все так плохо. Приползут на коленях накиб ханства Юсуф-Ага с простреленной головой — как только выжил? — кази-килян, верховный судья, беги, кази-орду и прочие аталыки, есаулбаши и бии. Что делать с Хивой — вот в чем вопрос? Платов к своим пятидесяти годам — между прочим, скоро отмечать сию круглую дату! — обрел государственный ум и на голову превосходил всех генералов войска. Это признал и император Павел, выдернувший его из Петропавловской темницы и поручивший ему помогать Орлову.
Походный атаман — славный воин, батька, но кругозора ему не хватает. Зациклился на идее казачью старшину поднять и того не видит, что донцы ныне не хрен с бугра, а повелители Азии! Стоят в ее центре, и все ханы, султаны, эмиры и прочие шахи замерли от ужаса; куда пойдет урус-казак, кому пришел смертный час?
Индия…
Никто не знает про Индию. Даже Бузов, Боков и Денисов. Только он и Орлов.
Платов усмехнулся, вспоминая сцену в Зимнем Дворце, когда его, в рубище и вшах, поставили пред очи государевы.
— Знаешь дорогу на Индус-реку? — спросил его Павел.
Все вошки тут же заголосили Матвею на ухо: «знаешь, знаешь, не упусти свой шанс с тюремных нар сбежать». Так по телу заскакали, что ему и в голову не могло прийти ответит царю отказом.
— Тюю…– молвил он с видом знатока. — На Дону любого спроси, как до огнепоклонников добраться, скажет: на юга повертайся! Только повели, царь-батюшка, и мы все как один…
Павел вперил в него шальной взгляд — плюгавый мужичонка, салтыковское отродье, рогоносец и… хозяин платовской жизни.
— Ненавижу! Ненавижу англичан! — забегал по кабинету этот огрызок. — Мальта! Они лишили меня ордена! Меня! Командора! Не прощу!
Павел затормозил, красный, взбешенный, заведенный. Ткнул, приблизившись, опальному генералу пальцем в грудь.
— С Орловым пойдешь Индию воевать!
— Да только прикажи, Государь! Хош Америку тобе в карман положим⁈
Как ни дико это звучало, но они сделали это. Нет, до Америки не дошли и Индию не завоевали, но серьезно к ней приблизились. То, что еще вчера казалось невозможным, непреодолимым, сегодня выглядит как легкая прогулка.