========== Пролог ==========
Добрые люди подобны звездам, светилам того века, в котором они живут, озаряя свои времена.
Бенджамин Джонсон
Огоньки свечей клонились и подрагивали от прикосновений сквозняка, по-хозяйски разгуливавшего от окна к чуть приоткрытой двери. Воск липкой массой растекался на бледно-желтые кляксы по металлическим блюдцам-подсвечникам и, застывая, создавал причудливые изваяния. Свет маленьких огоньков едва освещал комнату, но от этого в ней становилось лишь уютнее: не было видно ни обшарпанных потрескавшихся стен, ни поросший от сырости серо-зелёным мхом пол.
Когда Голдва уверенно нырнул в полумрак помещения, его визит нисколько не стал сюрпризом для хозяев дома — счастливых новоиспеченных родителей. Звонкие шлепки его сандалий были слышны едва ли не с улицы.
— Смотрите, какая кроха, — с нескрываемым умилением в голосе протянула молодая мама, мельком глянув на вождя. Длинные смоляные волосы выбивались из толстых кос, а коричневая накидка, которую индианка носила в самый последний месяц беременности, теперь смотрелась странно и слишком свободно. Однако саму девушку такие мелочи не смущали, как и главу семейства, который, осторожно приобнимая жену за плечи, с почти детским любопытством рассматривал ребенка на её руках. Взгляд сияющих глаз матери почти не задержался на старом индейце и снова устремился к маленькой дочке, выглядывающей из плотно завернутых пеленок. Заботливая мать прижимала её к груди с таким трепетом, будто боялась, что она может рассыпаться, как песчаная фигурка.
— Ты счастливец, Канги, — тепло улыбнулся вождь, и по его смуглому лицу поползли пещеристые морщинки. — Теперь у тебя в доме помимо Иоки будет еще одна маленькая женщина.
Молодой индеец, сдержанно улыбнувшись в ответ, кивнул. Для него большая честь, что Голдва явился с поздравлениями всего через час после счастливого события.
— Не думали, что ты навестишь наш дом до восхода.
— Я бы подождал до утра, да вот духи подняли меня с постели едва ваша дочь сделала свой первый вдох, — прокряхтел Голдва и демонстративно размял спину, отчего раздался приглушенный хруст позвонков. За его словами, хоть он и старался напустить беззаботности, потянулась тревога, неволей укутывая родителей с головой.
— Духи? — тихо переспросила Иоки, настороженно переглянувшись с мужем. — С нашей девочкой что-то не так?
Молчание вождя длилось больше, чем нужно, чтобы сказать «нет». Сам он уж совершенно точно знал, что весть, принесённую им, нужно преподать деликатно и с умом. В таких делах спешка ни к чему. Одно неосторожное слово могло бы сломить сразу несколько людских судеб. В первую очередь судьбу ни в чем не повинной малышки.
— Дайте-ка мне её поддержать, — уклончиво заулыбался Голдва, протягивая морщинистые руки к новорожденной и зазывающе сгибая пальцы.
Иоки инстинктивно сильнее прижала младенца к груди, и, лишь ощутив мягкое прикосновение мужа на плече, она успокоилась и нехотя передала ребенка старому индейцу. Очутившись не в родных руках, малышка проснулась и, беспокойно зашевелившись, начала хныкать.
— Тише, тише, — успокаивающе зашептал вождь, убаюкивая маленькое создание на руках, и оно, шумно всхлипнув, затихло. — Вот так, молодец. Умница, — он пристально взглянул на молодую пару, чтобы придать весомости своим словам. — Духи вас благословили. Эта девочка — необыкновенный ребенок.
— Необыкновенный? — нахмурился Канги, для которого «необыкновенный» всегда был синонимом слова «ненормальный», а оно имело отнюдь не самый хороший оттенок. К тому же все «необыкновенное» в последнее время так или иначе сводилось к Турниру Шаманов, до которого в масштабах столетий оставалось ждать совсем немного.
Голдва снова не спешил давать пояснения и сохранял чересчур долгую паузу. Он прикидывал и так, и эдак, как бы сообщить свою новость, да помягче. Так, чтобы она тронула сердца молодых родителей должным образом, не испугала и не оттолкнула.
— Эта малютка, — осторожно начал говорить старик, слегка убаюкивая внимательно разглядывающее его морщинистое лицо дитя, — не в первый раз родилась. Она уже жила раньше. Её имя означало «Звезда», и она была той, что знала Величайшего тогда, когда его сердце еще не захватила тьма.
Из груди молодой матери вырвался судорожный всхлип, и она зажала рот ладонями. Нет. Как же её дочь, которую она так ждала, желала, носила под сердцем девять месяцев, может быть хоть самую малость связана с этим чудовищем?
— Ну-ну-ну, Иоки, — запричитал Голдва. — Это же не причина для расстройств.
— Да неужели? — возмутился Канги. — Наш ребёнок — это старинная приятельница Величайшего, а ты утверждаешь, что расстраиваться не нужно?
Мужчина смотрел на дочь в руках старика в полном замешательстве. Он не знал, как теперь должен воспринимать собственного ребенка. Что, если она, подобно Величайшему, преследует из жизни в жизнь какую-то свою черную цель и лишь для этого переродилась?
— Так и есть, — кивнул вождь без тени сомнений. — Она ничего не помнит о своей прошлой жизни и начнёт свой путь с нуля. Однако, зачем её снова вернули на нашу грешную землю, неясно. Может статься, что ваша дочь станет той, кто, наконец, прервёт цепочку перерождений Величайшего, и он перестанет сеять зло, — задумчиво произнес Голдва.
— Если она ничего не помнит — хорошо, — произнесла молодая мать, которую в холодный пот прошибало от мысли, что она будет растить уже готовую сформировавшуюся личность. А то, что девочка чье-то перерождение… Может, все в этой комнате уже жили когда-то. Как знать? Вселенная полна загадок. — Но я не хочу, чтобы моя малютка даже случайно пересекалась с этим монстром, если вдруг он снова возродился к грядущему Турниру.
— Понимаю, — примирительно кивнул старик и дернул плечами. — Может, они и не встретятся. Может, это лишь второй шанс прожить жизнь правильно. Мы не можем знать, какую судьбу этой крохе уготовил Король Духов.
В комнате повисло гнетущее молчание, прерываемое лишь мирным потрескиванием пламени свечей. В окно уже начал проскальзывать рассвет, и его настойчивые лучи заплясали бледно-оранжевыми полосами по полу.
— Что ж… — задумчиво протянул вождь, возвращая младенца в руки матери. — Я передал вам то, что прошептали мне духи. Теперь ваша задача вырастить из этой малютки достойную жену одному из сыновей нашего племени. Как знать, может, даже один из десяти судей станет её спутником, — залихватски подмигнул Голдва, но в ответ он получил лишь удрученные взгляды, и старик не смел за это винить молодых соплеменников. Всё-таки не каждый день у них на свет появлялось дитя, а старик так легко омрачил радость чуда рождения.
Всё так же шлёпая по полу, вождь двинулся к выходу, размышляя: а всё ли он сделал правильно? Может, вообще не стоило сообщать родителям о происхождении души их ребенка. Что, если теперь они будут его меньше любить? Или, и того хуже, будут тихо ненавидеть?
— Звезда, значит… — смиренно выдохнул Канги, что заставило Голдву замереть и медленно обернуться в удивлении. Молодой отец аккуратно поглаживал пальцем щеки дочери. — Назовём её Нэмид. Пусть сохранит своё светлое, небесное имя.
— Ей должно понравиться, — улыбнулась Иоки и нежно прижалась губами ко лбу девочки.
Старик уж было со спокойной душой собрался скрыться за порогом, но не успел.
— Голдва? — вождь снова обернулся. Канги смотрел на него необычайно серьезно. — Нам всё равно, кто она, наша малышка. Мы полюбили её всей душой, как только она появилась на свет. А, может, даже раньше. — Голдва внимательно слушал и не перебивал. Он почти догадывался, о чем его попросят. — Но я… — мужчина переглянулся с женой. — Мы не хотим, чтобы в племени знали о её происхождении. Сам знаешь. Все, кто хоть как-то связан с ним — изгои. Взять хотя бы этого мальчишку, Силву. Пятьсот лет прошло, а он до сих пор отдувается за грехи предка.
— Я понимаю, — кивнул старый индеец. — Будьте спокойны. Я никому не скажу о ней. Жизнь этой малышки — чистая книга, и лишь от неё самой зависит, что в ней будет записано.