Ни один мускул на лице Голдвы не дрогнул, словно визит Хао был чем-то обыденным, не требующим особого внимания. Держа сухой морщинистой рукой длинную курительную трубку, вождь глядел в глаза самому сильному шаману всех времен и всем видом показывал, что именно он здесь хозяин положения, и от его слова зависит, где Асакура проведет остаток сегодняшней ночи. Однако обстоятельства были не на его стороне: никто бы не стал гнать незваного гостя в открытую, никто бы не хотел превращать праздник в бойню.
— А еще это свадьба моего дражайшего потомка, — бесцеремонная ухмылка не сползала с лица Хао. Взгляды, прикованные к нему, едва не жгли кожу, но до чего же это было приятно — показывать перед высокомерными Патчами своё очевидное превосходство. Каждый, кто был свидетелем этой сцены, знал, что в конце концов Голдва позволит ему остаться.
Испуганный девчачий шепот лез в уши со всех сторон, пока Нэм пробиралась через кучку соплеменниц, ведомая инстинктивным желанием быть ближе к происходящему, но слов их было не разобрать. Смысл будто ускользал от одурманенного сознания, а ей и не хотелось за него цепляться.
— Магна, — тихо позвала она, добравшись до судьи, стоявшего впереди, и легонько тронула того за плечо, — ты обронил. — Нечестно заимствованная фляжка повисла на его поясе, и Нэмид надеялась, что Магна не заподозрит неладное, но не тут-то было. Почувствовав запах алкоголя, исходящий от девушки, он сразу же взял возвращенную вещь в руку и потряс, проверяя объем содержимого. Взгляд прищуренных в осуждении глаз устремился на соплеменницу:
— Ну и зачем ты так налакалась?
Отпираться было бессмысленно, но всегда можно попробовать оправдаться.
— Не каждый день моя лучшая подруга выходит замуж, — невинно похлопав ресницами, она растянула губы в хитрой улыбке. — Я что, не могу немного отпраздновать?
Ответа на её реплику не последовало. Судья был недоволен, что было видно по его тяжелому взгляду и напряженным желвакам на лице. Мало того, что Нэмид сбежала из-под его надзора, воспользовавшись суматохой, так еще и напилась до несвойственных ей кокетливых ухмылочек. Магна не воспринимал это как достойный поступок для матери своих будущих детей.
Тем временем Голдва нехотя «позволил» Хао остаться, чем вызвал тихий возмущенный гул остальных гостей праздника, ведь ни о каком веселье теперь не могло быть и речи. Постепенно негодование стихло, и индейцы разместились на прежние места, однако молчание у костра воцарило такое, что казалось, будто Патчи воды в рот набрали. С улыбкой кота, укравшего сосиски, огненный шаман приземлился рядом с компанией уставившихся куда-то в землю девушек, и те сразу же сбежали, пересев ближе к мужчинам. Хао лишь усмехнулся, проводив их взглядом, а затем без труда нашел глазами Нэмид — одну из немногих на этой свадьбе, кто представлял для него интерес. Она сидела напротив, рядом с Магной, и, подперев щеку ладонью, опустошенно вглядывалась в спокойно пляшущее в безветрии пламя костра. Асакуре не пришлось лезть к ней в голову, чтобы понять, что за мысли её мучают, и о чем она отчаянно пыталась не думать: молодоженов на празднестве уже нет, а, значит, у них сейчас первая брачная ночь в разгаре.
— Так, я что-то не пойму! — широко улыбнувшись и пружинисто подскочив на ноги, Радим попытался разрядить обстановку. — А где танец наших незамужних красавиц? Кто у нас еще остался на выданье?
Девушки в ужасе переглянулись, решив, что он повредился рассудком или попросту пьян. Радим просит, чтобы они танцевали при чужаке? При незваном госте, укравшем всё веселье с праздника? При хладнокровном чудовище, пятьсот лет назад погубившего не одно племя и теперь разевающего пасть на всё человечество?
Мотивы судьи, однако, были совершенно иными: он пытался напомнить соплеменникам, что нельзя тешить и дальше самолюбие Хао, и без того упивавшегося произведенным впечатлением. Они не трусливые овцы, забившиеся в канаву, спасаясь от волка. Они — сильное племя, что может себе позволить дышать полной грудью, даже когда страх держит за горло. Часть индейцев сразу же уловила этот посыл и решила поддержать судью: кто-то начал ритмично бить в барабаны. Через мгновение к нему присоединились флейты-сикури, вперемешку со звоном бубнов, и Нихром принялся нерешительно напевать песню на родном языке. Лучшим голосом племени всегда был его брат Хром, и до чего же юноше было горько от мысли, что турнир забрал его, и тот так и не смог спеть на свадьбе лучшего друга. Хоть этот лучший друг никогда Нихрому особо и не нравился.
— Ты будешь танцевать? — шепотом спросил Магна, склонившись к уху Нэм, а она, пару раз моргнув, устремила на него непонимающий вопросительный взгляд:
— Что, одна?
— Ты только посмотри на них, — судья кивнул подбородком в сторону стайки девчонок. Те сконфуженно ежились на своих местах, растерянно высматривая, собирается ли кто выйти внутрь круга. — Они же трусихи. Кто-то должен начать, чтобы их расшевелить. Никто, кроме тебя, на это неспособен.
— Потому что я единственная, кто лезет на рожон? — усмехнулась Нэм и, бесцеремонно сняв фляжку с его пояса, отвинтила крышку и сделала несколько больших глотков, пока едкая жидкость не стала проситься наружу.
— Прекрати себя так вести, — возмущенно зашипел судья, решительно отбирая пойло из слабых девичьих рук. — Ты мне такая не нравишься.
— Что, правда? — игриво улыбнувшись, Нэмид поднялась на ноги, чем привлекла к себе любопытные взгляды соплеменников. — Ни капельки?
Девушка не стала дожидаться ответа и, когда глаза Магны потемнели, а губы чуть приоткрылись, тихо хихикнула. Ступая на носки, она легко и невесомо выбежала в центр, а затем закружила вокруг костра, подобно бабочке, привлеченной тёплым светом пламени.
Раньше Нэм любила «танец невест», ведь в такие моменты рядом всегда была Кэтери. Вдвоем им было весело: подруги пытались двигаться синхронно, и ничего у них, конечно же, не получалось, но зато, когда звуки музыки стихали, от смеха у них едва челюсти не сводило. Сегодня шаманка была одна, без поддержки, и если бы алкоголь не притуплял привычную стеснительность, и ей смертельно не хотелось доказать всем, что эта свадьба приносит ей радость, она осталась бы сидеть на месте.
Резерфор, что до этого не решалась выйти в круг, недолго думая, последовала примеру Нэмид. Маленькая судья одолжила у Намари бубен и, ритмично стуча ладонью по шершавой поверхности инструмента, юркими, прыгучими шажками, присоединилась к соплеменнице. Пример двух шаманок оказался заразителен — через полминуты к костру вышло по меньшей мере ещё пять девушек, вдохновленных одобрительными возгласами молодых мужчин-индейцев, а еще через минуту лишь самые робкие и стеснительные остались в стороне.
Возле костра порхали все самые видные красавицы племени Патчей, но взгляд Хао был прикован только к Нэм, и отвести его было не в его власти. Разгоряченная, лохматая и совершенно дикая, она стала частью ускоряющихся звуков музыки и отныне подчинялась только им. Браслеты на тонких запястьях беспрестанно звенели, вторя движениям хозяйки. Короткая юбка с бахромой без стеснения демонстрировала стройные загорелые ноги, которые ритмично и всё более яростно касались земли. Из легкого летнего ветерка девушка всё больше превращалась в бурю в пустыне, необузданную и неукротимую, а Асакуре смертельно хотелось совладать с этой стихией.
Нэмид чувствовала, как кружится голова и сбивается дыхание, картинка перед глазами смазывалась, но отчего-то было радостно и хотелось смеяться. На Хао она не смотрела, но именно о нём думала, и отчего-то сердце начинало колотиться еще быстрее. Видит ли он её? Наблюдает ли за ней? «Даже не сомневайся, Официантка» — услышала Нэм такой знакомый голос в своих мыслях, и смущение её так и не посетило. Ответ шамана лишь вызвал на девичьем лице счастливую улыбку, которую она под влиянием алкоголя даже не попыталась скрыть.
Наконец, звуки музыки смолкли, и их сразу же сменили радостные восклики и аплодисменты. «Ты молодец», — слышала со всех сторон Нэм похвалы соплеменников, пока возвращалась на место. И хвалили они вовсе не её умение двигаться, а смелость, с которой она вышла на танец первой. Хорошо, что Канги уже успел отправиться домой, не застав прихода Хао — уж он бы такой поступок дочери точно не одобрил и сразу же усадил бы на место.