Предусмотрительно переодевшись еще в доме под пытливым надзором дяди, сразу же отправившего племянницу приводить себя в порядок в уборной, Хао и Нэм, вооружившись зонтом со сломанной спицей, направились к трейлеру. Путь до него занял по меньшей мере минут семь, в течение которых девушка не произнесла ни слова, да и сам Асакура не спешил прерывать молчание. Однако как только они шагнули внутрь, Нэмид без промедления обратила на него свой взгляд, едва не хлестнув его в развороте мокрыми волосами, и со всей серьезностью выпалила:
— Только давайте без этих ваших… шуток. Мы просто ляжем спать и всё.
Губы Хао растянулись в ленивой ухмылке, и он выразительно кивнул в сторону удобств, худо-бедно подготовленных Келом:
— Да ложись. Кто ж тебе мешает?
«Вы мешаете» — подумала шаманка, но озвучивать свои мысли не осмелилась. Слишком уж странно и раскрепощенно вёл себя Асакура, то и дело вгоняя своими взглядами и жестами в краску.
Обстановку трейлера сложно было назвать уютной: подобие кухонного угла завалили три слоя наборов с инструментами, то тут, то там выглядывали пожелтевшие от времени вырезки из журналов с голыми девицами, а две откидные койки, привинченные к двум противоположным стенам, едва ли достигали шириной полметра. Тем не менее, Нэм явно чувствовала себя здесь раскованно: она сразу прибавила отопление, задернула хиленькие занавески на маленьких окнах и принялась заправлять колючие шерстяные одеяла, поеденные молью, в пододеяльники. Первое полетело на соседнее спальное место, а во второе она, как гусеница в кокон, завернулась сама, рухнув лицом к стене. Да, на разговоры шаманка явно была не настроена.
От постельного белья так пахло сыростью, что Хао не стал следовать примеру спутницы. Сначала он его тщательно просушил, не без брезгливости пройдясь по нему ладонями, как утюгом, и лишь затем, предварительно выключив и без того тусклый свет, залез под одеяло. Сон затянул его в свои сети так быстро, что когда Нэмид всё же решилась осторожно подсмотреть за огненным шаманом через плечо, тот уже спал, как ангельское дитя, подложив под подушку чуть сжатую в пальцах ладонь.
Ночь прервалась для двоих слишком внезапно. Асакура в некотором замешательстве наблюдал, как Нэмид спешно натягивает резиновые сапоги, что-то ищет в ящике кухонного угла, но не находит, затем внимательно осматривает пол и шепчет «ну и хрен с ним, с фонарем». И лишь когда она, не слишком заботясь о тишине, распахнула входную дверь, готовая шагнуть в темноту ночи, хриплым ото сна голосом поинтересовался:
— Куда собралась?
Замерев, всего на секунду, Нэм обернулась и, поправляя подозрительно рваными движениями спутавшиеся волосы, с вызовом буркнула:
— Мне нужно в туалет. Могу я справить нужду без вашего участия, или вы и в этом случае захотите составить мне компанию? — и вылетела наружу, так сильно хлопнув дверью, что Хао отчетливо почувствовал вибрацию, пробежавшую по полу и стенам.
— Бешеная, — цокнув, резюмировал он и, укутавшись с головой, рухнул обратно, лицом к стене. Не больно-то и хотелось вскакивать посреди ночи и куда-то тащиться, чтобы успокоить неуравновешенную неблагодарную мелюзгу. Но секундой позже в виске кольнула неприятная мысль: «Нет. Тебе хотелось», — на что Хао с нескрываемым раздражением стиснул зубы. Это начало заходить слишком далеко.
Он слышал, как она проснулась — захлебываясь воздухом и давясь, будто кто-то долго удерживал ее голову под водой, а Хао слишком хорошо знал, что стоит за такими пробуждениями. Когда-то и его мучали кошмары: яркие, красочные, словно наяву. Горящая хижина, мамины крики, запах паленой плоти и этот звук — как будто кто-то скребется короткими ногтями по двери с той стороны, но открыть не может.
Асакура резко выдохнул, прогоняя воскрешенные в памяти образы, и перевернулся, взглянув на опустевшую кровать со скомканным одеялом и смятой пуховой подушкой. «Ну и куда тебя понесло в такой час?»
Неведение сводило Хао с ума. Он и забыл, какого это — не слышать мыслей и не знать ровным счётом ничего. Иронично, что головы обеих женщин, вызвавших у него хоть какой-то интерес за время турнира, в конечном итоге оказались для него закрыты. Вот только загадочная Киояма Анна изначально была вне зоны досягаемости, а открытая книга Нэмид захлопнулась внезапно, на самом интересном, при этом больно саданув по пальцам. Как раз в тот момент, когда — Хао был готов поклясться — в ее взгляде примешалось что-то, доселе неизведанное. Теперь малютка Нэм смотрела на него иначе — ни благосклоннее, ни с бо́льшим отвращением — просто иначе; и вела себя тоже иначе. Почему она решила вернуть себе силу именно сейчас? Зачем понадобилось отвечать согласием на предложение Магны? Строит из себя жертву? Хочет кому-то что-то доказать? Но к чему всё это, если Магну она не любит, а силком замуж ее никто выходить не вынуждает?
— Дура, — почти бесшумно произнесли пересохшие губы. — Мелкая заносчивая дура.
Дороги в темноте аллеи старых, уничтоженных прошлогодней засухой яблонь было не разобрать. Только мокрая трава и местами хлюпающая под ногами земля, что не успела оправиться после дождя. Нэм судорожно вдыхала пересыщенный озоном воздух, лишь интуитивно, почти наощупь бредя в направлении хижины дяди Кела, и жалела, что волшебная способность забывать сны внезапно ее оставила. Закрывала глаза и снова видела перед собой разъяренное лицо Йоширо, которого теперь воспаленный от впечатлений мозг называл не иначе, как «отец». Он бил ее так, что Нэм, кажется, слышала, как трещат кости и чавкают внутренности, но не издавала при этом ни звука. Это было воспоминание из жизни Хоши — шаманка даже не сомневалась, что это оно — первое такое настоящее и осязаемое. И чем больше она думала о нем, тем больше не могла отделить его от себя. Не Хоши лежала на холодном полу, закрывая голову руками, спасаясь от ударов, нет. Это была она — Нэмид — напуганная, беспомощная и душащая в себе слезы обиды. «Ты же мой отец, как ты можешь…» — и глаза защипало от этой непрошенной мысли.
«Нет… — тряхнув головой, девушка обняла себя за плечи и остановилась. — Это не мой отец. Моего отца зовут Канги, и он никогда бы не…»
Треск.
Треск сухих веток, от которого по спине пробежали тревожные мурашки и легкие сковало так, что не продохнуть. По голове и плечам простучали несколько крупных холодных капель, упавших откуда-то сверху, с раскинувшихся древесных крон, и Нэм инстинктивно замерла, только теперь, сконцентрировавшись, ощутив потоки чёрного рейоку, скользящие по коже. И под кожей. Уже знакомые, но куда более опасные.
«Рё…».
Медленно развернуться и отправиться обратно, к трейлеру, на секунду показалось шаманке единственным верным решением — там Хао, а уж Хао явно поопаснее наблюдающих за ней с деревьев пары горящих красным глаз. «И с каких пор ты стала искать у него защиты?» — осуждающе передёрнула собственные мысли Нэмид, на что услышала резонное замечание вновь проснувшегося голоса Хоши: «По-твоему, сейчас подходящее время для приступов ущемленной гордости?».
Тем временем демон затаился, не издавая ни единого звука.
«Почему он не двигается?»
«Ты ведь тоже не двигаешься. А он наблюдает. Выжидает».
Чего именно выжидает демон, Нэм не имела ни малейшего желания уточнять и потому, аккуратно переставляя ноги в тяжелых сапогах, развернулась на сто восемьдесят градусов и двинулась в обратном направлении.
Первые несколько шагов дались медленно и неуверенно, каждый раз отдаваясь противным чавканьем под подошвой. Порыв холодного ветра вздул полы слишком большой мужской рубашки, заставляя поежиться и обхватить себя руками за плечи. Треск в ветвях возобновился, и Нэмид против воли ускорила шаг, превозмогая секундный порыв обернуться и взглянуть наверх. «Только не смотри на него. Только не смотри», — повторяла она, нутром чувствуя, что один взгляд в сторону этой огромной демонической туши убьет в ней остатки самообладания и выпустит наружу первобытный ужас, уже зреющий под ребрами. Тогда-то Рё точно не позволит ей уйти.