У Себастьяна на лице застывает холодное выражение, с которым парни обычно смотрят на тех, кто пытается увести у них девушку. Мне хочется пнуть его, но, скорее всего, я просто шлепнусь со стула, если решусь на это. Меня переполняет негодование: да как он смеет совать свой нос в мои дела!
— Я не знал, что она уже кому-то принадлежит. Клянусь.
Себастьян наклоняет голову.
— Интересно. То есть, по-твоему, женщина — это предмет собственности?
— Что? Нет, я только…
— Она принадлежит лишь самой себе, ясно? — Он пожимает плечами, и его глаза опасно поблескивают, будто больше всего ему хочется размазать этого парня по стенке. — Думай, прежде чем открыть свой гребаный рот, понял?
— Клянусь, я даже и не догадывался! Она сама со мной заигрывала! — Парень обвинительно указывает на меня пальцем, злобно скалясь. — На твоем месте я бы преподал этой потаскухе…
Себастьян бросает на барную стойку двадцать долларов.
— Пошел вон отсюда.
— Я не…
— До свидания! — Он кивает на дверь. — Тащи свою жалкую задницу куда-нибудь в другое место.
Финансист озирается, но остальные посетители старательно делают вид, что ничего не происходит. Даже бармен, судя по всему, предпочитает не вмешиваться — по крайней мере пока.
— Ты не выставишь меня отсюда! Черта с два!
— Еще как выставлю. — Себастьян наклоняется так близко, что я чувствую аромат его парфюма. Затем слегка разминает плечи, демонстрируя тугие мышцы — силу, о которой так легко забыть из-за его обычной мягкости. — Уйдешь по-хорошему или по-плохому? Решай.
Финансист вскакивает со стула и молнией вылетает из бара.
Как только он уходит, я набрасываюсь на Себастьяна.
— Какого черты ты творишь?!
— Нет уж — какого черта ты творишь? — едко усмехается он. — Чем ты только думала, Мия?
— Не твое дело.
Он кривит губы.
— Поверить не могу, что это и есть твой гениальный план.
Я подступаю на шаг ближе. На каблуках я практически одного роста с Себастьяном, но все же он по-прежнему на пару сантиметров выше. Я смотрю на его руки и понимаю, что с его силой он может сделать со мной все что угодно, — факт, который мое тело помнит слишком хорошо.
— И что же это за план, а, Себастьян? Не пояснишь?
— Дай-ка подумать, — тянет он и начинает, загибая пальцы, перечислять. Он говорит достаточно тихо для окружающих, но довольно отчетливо для меня. — Два часа назад мне на электронную почту пришло письмо о том, что в одном из университетских общежитий прорвало трубу и студенты должны срочно забрать оттуда свои вещи. Если бы тебе было куда пойти, то сейчас ты бы занималась их перевозкой, а не рассиживала в баре — это раз. Два — ты всегда пьешь бурбон, а сегодня заказала пиво. Три — ты терпеть не можешь розовый цвет, а сейчас на тебе розовое платье. Четыре — ты флиртовала с каким-то неудачником, позволяя ему лапать себя, хотя ненавидишь, когда тебя касаются незнакомые люди. — Он склоняет голову набок. — Мне продолжать?
Я чувствую, как по щекам разливается румянец, но стараюсь сохранять достоинство.
— Все было совсем не так.
— Я понимаю, почему ты не хочешь оставаться у меня, но ты могла, в конце концов, попроситься к отцу Пенни. Однако вместо этого решила лечь под какого-то незнакомца, чтобы тебе было где переночевать!
— А ты не думал, что он мог мне понравиться?
Себастьян издает короткий смешок.
— Я тебя отлично знаю, милая, и этот парень совершенно не в твоем вкусе.
Я скрещиваю руки на груди. Обычно я не плачу, но накопившийся за день стресс берет свое. Я судорожно сглатываю.
— Ты ничего обо мне не знаешь!
Себастьян опять бросает на барную стойку двадцатку. Еще одна отличительная черта всех Каллаханов — деньги. Каждый ребенок в этой семье имеет свой трастовый фонд. У меня тоже есть кое-какие сбережения, но этим летом я планировала по возможности даже не прикасаться к ним.
— Ну же, — мягко говорит он, беря меня за локоть. — Едем домой.
Я отстраняюсь.
— Не надо. У меня все под контролем. Мне есть куда пойти.
— Я твой друг, Мия. — На его лице, словно молния в первую летнюю грозу, мелькает болезненное выражение. — Не надо мне врать.
Эрин. Эрин не откажет мне в ночлеге.
— Я не вру.
— Я не позволю тебе спать в этой чертовой машине.
— Не позволишь? Ты мне не отец, — фыркаю я. — И даже не парень, черт возьми!
Себастьян не попадается на этот трюк — лишь спокойно качает головой.
— Поговорим об этом дома.
— Нет.