На Оаху найти груз было сложнее, но Мите вновь повезло. Одна из компанейских шхун напоролась на коралловый риф при входе в Жемчужную гавань и потребовала длительного ремонта, а доставку её груза и пассажиров для колоний на островах Рождества и Нука-Хива, местный приказчик выставил на торги. Претендентов оказалось немного, Чеснишин запросил меньшую цену и выиграл. Правда меньшая сумма означала, что хотя команда и получит за рейс зарплату, без обратного груза прибыль опять не появится. А где взять обратный груз?
Вот почему Митя решил идти на Галапагос, вступая в область неизведанного, как в географическом, так и в экономическом смысле.
Он уже собирался спуститься вниз, как вдруг разглядел то, что с палубы станет видно ещё не скоро. За шхуной, примерно в миле, гнался чуть более крупный корабль с оснасткой брига. В пользу того, что он именно гнался, а не просто плыл в том же направлении (что вообще говоря для этих мест стало бы редчайшим событием), намекало напряжение на обоих кораблях. Движения людей Митя разглядеть бы не смог — паруса закрывали от взора всё, что происходило на палубах, да и дистанция все ещё оставалась большой. Но детали говорили за себя сами. Несмотря на довольно крепкий ветер, обе команды до максимума увеличили парусность и теперь пытались выиграть несколько футов скорости, манипулируя шкотами: то чуть ослабляли, то натягивали их, точно настраивали гитарные струны. Митя представил, как дрожит палуба под ногами, трещит от напряжения дерево, поднимается гул от такелажа.
И шхуна и бриг шли галфвинд, и боковой ветер в некотором смысле уравнивал шансы конструкций. Зайди он в корму, бриг легко бы догнал шхуну, а зайди к носу, шхуна бы оторвалась от преследования. При равенстве навигационных условий на скорость влияли высота мачт и площадь парусов, а также водоизмещение, от которого зависели остойчивость и снос. По всем трём показателям бриг превосходил шхуну и понемногу нагонял её.
Разглядеть кормовые флаги за парусами Митя так же не мог. Не факт, что их вообще поднимали. Шхуна могла быть чьей угодно, включая китайских пиратов. Бриг мог оказаться бостонским, британским или испанским. В принципе даже французским или русским. Расклад мог быть любым.
Пока Митя размышлял бриг выстрелил. Скорее предупреждая, чем стараясь нанести ущерб. Ядро отрикошетило от воды и выпустило пенистый султан в сотне саженей от кормы шхуны.
Тем временем там похоже заметили «Незевая», во всяком случае на гафеле грот мачты вспыхнул синим пламенем флаг с золотыми звездами, образующими знакомое всем (даже Сарапулу) созвездие.
— Наши, — прошептал Митя.
Преследовать их шхуну в этих водах могли только испанцы. У бостонских американцев с англичанами не имелось причин гоняться за кораблями Виктории, а все прочие нации вряд ли отправили бы на край света одинокий бриг ради подобной охоты. Конечно, всякое могло случиться, мало ли какой конфликт мог произойти в море? Промысел не поделили или пиратскую добычу. Но все же Митя был практически уверен, с кем им пришлось столкнуться. В конце концов, именно испанцы считают эти воды своими.
— Сарапул, Пулька, поднимайте орудия! — крикнул он с мачты. — Малыш, готовь Большую Медведицу!
Их сигнальный и салютный полуторадюймовый фальконет не годился для боя. Но внизу вместе с балластом лежали несколько превосходных двенадцатифунтовых карронад. Каждая весила по десять пудов, поэтому для подъёма потребовалось наладить таль.
— Шхуну под нашим флагом преследует бриг, скорее всего испанский, — сказал Митя помощнику, когда спустился на палубу.
— Мы собираемся вступить в бой? — поинтересовался Барахсанов.
— Вот именно.
— Как скажешь, шкипер. Позволю себе только напомнить, что мы не военный корабль.
Митя посмотрел на помощника. И пожал плечами. Его язвительность вероятно и стала причиной разлада с кланом Рытовых. Но Мите было наплевать. Лишь бы подшкипер выполнял свой долг и его приказы.
Сам он даже не сомневался, как поступить. Он помнил речь Тропинина на выпускном вечере Морского училища. Запомнил слово в слово.