Втроем они погребли к крепости.
Ещё раз обследовав её, Митя с Барахсановым остановились на южном бастионе. Его открытая площадка давала лучший обзор. Карронаду поставили прямо здесь. Укрытия для неё не нашлось — зубцов бастион не имел. Но им не требовалось вести длительный обстрел идущих по фарватеру кораблей.
Затем ни отыскали подходящий ствол дерева для сигнальной вешки. Нашли для неё место, видное с Пальмового холма. В стороне поставили навес из парусины, сложили очаг из обломков кирпича, соорудили для него укрытие, чтобы огонь не был заметен в ночи. Неизвестно, сколько придется нести вахту.
В полдень солнце начало припекать, в сырых низинах парило, но на голландской крепости воздух сохранял морскую свежесть. На маленьком островке не имелось вонючих болот, а ветру с моря ничего не мешало продувать его насквозь, тем более поднятую над землей открытую площадку бастиона. И хотя движение воздуха было весьма умеренным, напора хватило, чтобы разогнать духоту.
Вечером их сменили Пулька с Малышм Теком, а утром Митя с Сарапулом вновь встали в дозор. Барахсанов с юнгой составили третью вахту. Часть дня они присматривали за шхуной, часть проводили в крепости. Иногда к ним присоединялся кто-нибудь из гвардейцев, а также Мамун или Вэнь.
Люди ожидали нападения несколько дней. Затем успокоились и всё меньше верили, что пираты придут. Многие вернулись к прежним делам. И только дежурство на голландской крепости, однажды организованное, продолжалось не смотря ни на что. Сарапул и Малыш Тек несколько раз замечали на горизонте парус, но тот не приближался и мог принадлежать рыбакам, мелким торговцам или перебирающимся с острова на остров оранг-лаутам.
В тот день, когда пираты вернулись защитников на бастионе оказалось четверо. Митя с Сарапулом и Мамун с Аляпой.
Как раз начался прилив, когда Сарапул заметил паруса.
— Много парусов, — уточнил он, прикрывая глаза ладонью от солнца.
Остальным пришлось воспользоваться подзорными трубами, чтобы, рискуя повредить глаза солнцем, увидеть корабли. Они вышли из-за дальнего острова (Пангкил, как назвал его Мамун) и выглядели непохожими один на другой. В этих местах различных типов кораблей и парусов имелось великое множество. И не удивительно — многочисленные племена, живущие на островах и торгующие по обширному океану, изобретали что-то удобное каждое для себя, рассчитывая на местные материалы. Крестьяне предпочитали простоту, рыбаки — устойчивость, контрабандисты — скорость, торговцы — вместимость. Пираты использовали весь набор судов для различных задач. Кичи, гарай, падаваканг, ланонг, — Мамун долго перечислял название кораблей и лодок, описывая парой слов каждый тип. Одни из них были меньше баркаса, другие не уступали размерами шхунам Виктории, а некоторые превосходили их. Вот и предположительно пиратская флотилия имела несколько замечательных образцов местной корабельной школы.
Помимо уже известного быстроходного проа, один небольшой кораблик обладал загнутым массивным носом, как у древних башмаков и такой же кормой. Ещё один походил на маленькую джонку. Но все они скорее относились к эскорту. Флагман, если можно так выразиться, оказался крупным даже по местным меркам. Он превосходил размерами «Незевай» и шёл среди других типов, словно кит в окружении сельди. Корабль имел по балансиру с каждой стороны и нёс сразу несколько прямоугольных парусов, поднятых на двухопорных (А-образных) мачтах. Некоторое время Митя размышлял, пытаясь разобраться со способом, каким люди управляют такой оснасткой, но бросил затею. У него сейчас имелись дела поважнее.
— Это и есть ланонг, — сообщил Мамун. — На таких плавают разбойники иранун. Хорошие воины.
Такой комплимент от представителя племени буги, которое лучшими считает только собственных бойцов, дорогого стоил. Слова Мамуна также означали, что перед ними скорее всего пираты, а не какое-то посольство султана.
В целом, ланонг выглядел как сильно перекормленный проа. Мамун заявил, что даже такие крупные корабли обычно не имели бортовых батарей и дело вовсе не в недостатке орудий или пороха. Он не успел договорить, но когда ланонг подошел ближе, Митя сам понял причину — кроме парусов корабль имел вёсла. По три десятка их опустились разом с каждого борта и принялись взбивать в пену пространство между основным корпусом и балансирами. Точно так же поступили и на других судах. Пираты не случайно напали именно теперь, в разгар прилива. Ветер, приливное течение и весла работали сообща, придавая флотилии ошеломляющую скорость.
— На веслах пленники, — с улыбкой сообщил Мамун. — Если нас захватят, мы окажемся рядом с несчастными.