— Мы выяснили, зачем султан перебрался с двором на остров Линга, — доложил Мамун. — Там… не совсем там, скорее рядом, а точное место сокрыто от чужаков… в общем, где-то в тех краях обнаружено крупное месторождение олова. А олово, чтобы вы знали, это ключ к процветанию для такой небольшой страны. Оно всегда в цене. И султан, что неудивительно, захотел быть к нему поближе.
В остальном, как оказалось, дела у султана шли неважно. Он потерял много земель на материке и крупных островах, где к власти пришли мелкие князцы, и фактически остался султаном лишь архипелага Риау и островов Линга.
Ситуация в регионе вообще менялось быстро. Ибрагим сообщил, что всех европейцев, которые не являются подданными испанской короны, филиппинский губернатор выслал с островов несколько месяцев назад. Это открыло возможность для туземного населения выступить посредниками в азиатской торговле.
— Что ж, наш форпост и наши дружеские отношения с султаном позволят его торговцам принять в этом непосредственное участие, — сказала Галина Ивановна. — Испанцы большие любители рубить сук, на котором сидят.
Филиппины в административном смысле считались Америкой. Испанцы сделали их частью Новой Испании, а Тихий океан долгое время считали «испанским озером». Такому положению дел давно пришел конец, но медлительная имперская мысль ещё не осознала до конца наступления перемен.
Подготовка к собственно переговорам шла с переменным успехом. Некоторое время ушло на прощупывание почвы. Причем в первые дни встречались только помощники, а официальные делегации как бы продолжали не замечать одна другую. Со стороны Складчины переговорщиками назначили Мамуна и Вэня, а со стороны Оранг Кая выступала пара упитанных мужчин средних лет.
Американцев выспрашивали откуда они, как называется их страна, как они пересекли океан. Их отношения с испанцами и другими народами. Со своей стороны Мамун и Вэнь пытались узнать отношение Меджлиса к европейским нациям, не склоняются ли они к заключению какого-то нового договора?
Как бы не храбрились представители деловых кругов, положение султаната за последние годы ничуть не улучшилось. Владения скукожились до горстки островов, сократилось население, вместе с ним и налоги. Торговля захирела, а хищники всех мастей только ждали удобного случая, чтобы вцепиться клыками в остатки и разорвать султанат на шматки. И единственным тузом в рукаве Махмуд Риаят Шаха являлось олово.
— Что ж, — произнесла Галина Ивановна на одном из совещаний. — Если султан сделал ставку на олово, мы предложим ему превращать олово в серебро.
— Превращать? — не понял Ибрагим.
— На самом деле мы готовы покупать олово в огромных количествах, — пояснила Галина Ивановна. — Наша промышленность использует его в консервном деле, отливке различных вещей, для производства витринных стекол…
Это правда. Большие, в человеческий рост стёкла витрин являлись предметом гордости жителей Виктории. Светлые и просторные помещения лавок, салонов, контор и мастерских во многом были обязаны этим стеклам. Во всех прочих местах витрины, как и окна жилых домов, набирали из квадратных кусочков размером примерно фут на фут. Такие решетки имели своё очарование, но пропускали внутрь меньше света.
— Как олово используют для витринных стекол? — озадачился Митя после совещания.
— Жидкое стекло выливают поверх жидкого олова и застывая стекло становится абсолютно ровным и гладким, — пояснил ему Барахсанов.
— И оно не смешивается, не прилипает?
— Нет, — с усмешкой покачал головой помощник.
Даже в такой мелочи он объехал шкипера. Настроение у Мити испортилось.
Представители Оранг Кая получили через посредников мелкие подарки от имени Складчины, различные заверения, пожелания, но прямая встреча между делегациями всё время откладывалась. Никто не хотел наломать дров.
— Чем вы лучше португальцев, голландцев или англичан? — спрашивали посредники.
— Тем, что не требуем монополии в торговле, не требуем власти над страной, не требуем сумпах сетиа (клятвы верности), — отвечал Мамун. — Всё что нам нужно, небольшой клочок земли, за который мы готовы заплатить.
— Клочок земли?
— Мы хотим получить какой-нибудь пустой остров, на котором сейчас нет ни населения, ни промыслов, ни удобной гавани, ни подходящей для жизни почвы.
— Заем он вам?
— Мы сами заведем население, гавани, промыслы и почвы.
На предварительном этапе переговоров не звучали ни названия, ни желаемая сумма сделки. Проговаривались только общие вопросы.