Раш подозвал Мамуна.
— Переведи, что мы готовы принять их на службу. С достойной оплатой. Им придется воевать под нашим флагом с другими бандами и, разумеется, самим прекратить пиратство. У нас достаточно оружия, чтобы выжечь их гнёзда, но мы предпочитаем получить союзников, а не врагов.
Мамун перевел. Раш решил добавить в мышеловку сыра.
— Я сам был пиратом в Бенгалии, на том конце пролива, а теперь полковник в гвардии Виктории, — сказал он. — У меня большой дом в городе, лошади и карета. Эти люди относятся к выходцам из других народов, как к равным, и вознаграждают по делам.
— Ты бенгалец? — спросил его один из пленников.
— Нет, я кхаси. Но это не имеет значения.
Про кхаси никто из местных даже не слышал. Как и про чукчей. Тем, кто принял предложение Раша предстояло многое узнать о других народах. Полковникназначил им командиром сержанта Аляпу.
Остальных всё же передали Амату. Но выпустили из-под стражи только когда за ним прибыл проа.
— Попадешься мне ещё раз, в плен брать не буду, — пообещал предводителю Раш.
Тот только осклабился в ответ.
Глава 32
Верхняя Калифорния
Гриша не любил открытое море и плохо переносил качку, но двухнедельное путешествие на «Елене» почти примирило его с враждебной стихией.
Перед самым походом личную яхту Тропинина временно переименовали в «Палладу», ради чего пришлось снять красивые медные буквы с кормы и выполнить новую надпись. И все ради того, чтобы хоть как-то привязать к миссии старое каперское свидетельство (на тот маловероятный случай, если их перехватит какой-нибудь европейский корабль). Ничего общего между старым фрегатом французской постройки и созданной по особому проекту шхуной Эскимальта не было. Разве что число мачт совпадало. При этом «Паллада» имела классическое вооружение, а яхта несла гафельные паруса. Размерами они тем более отличались. Яхта уступала каперу в тоннаже, но имела выдающееся соотношение ширины и длинны, в то время как обводы толстозадого фрегата следовали старой французской школе. Тем не менее Тропинин видимо сделал расчет на то, что в такой дыре, как Калифорния никто не станет присматриваться к обводам и парусам, а в случае поимки их сразу не повесят, как пиратов.
На собственной яхте Алексей Петрович не экономил, не стремился к сокращению издержек, удобству и скорости производства. Длинный как стрела, укрепленный стальными полосами, обшитый медью, украшенный резьбой, декоративными деталями и живописью корпус выглядел шикарно. До сих пор Гриша лишь раз бывал на борту (тогда шхуна стояла у пирса) и его поразило внутреннее убранство.
Теперь же он мог вполне насладиться удобствами. Каюты с широкими подвесными кроватями, собственными гальюнами, иллюминаторами, вентиляцией, позволяли находиться в них сколько угодно долго. Ни жара, ни духота, ни теснота не гнали обитателей на палубу. Для работы имелся удобный столик с креслом. Общий салон (кают-компания) собирал пассажиров за одним столом, куда с камбуза поставлялись горячие блюда в фарфоровой посуде. Стены украшали картины, холодное оружие, по углам стояли скульптуры, одну из сторон занимал книжный шкаф и глобус, ближе к выходу имелся небольшой бар с бутылками и диваном для курильщиков. Причем дым не заполнял салон, разъедая глаза некурящих, а удалялся через вентиляционную решетку.
К роскоши прилагались и средства спасения, которые могли поддержать жизнь человека даже в открытом океане. Плотики из бочонков, буйки, шлюпки и даже спасательные жилеты, наполненные высушенной шолой и пробкой.
На случай встречи с любителями наживы «Елена» имела с каждого борта по шесть пушечных портов, за которыми скрывались четрехфунтовые орудия — короткоствольные, как карронады, но мощные, стреляющие оперенной гранатой. Несколько вертлюжных пушек на полуюте и в носовой части предназначались для отражения абордажа и заряжались картечью. Разумеется, в распоряжении команды и пассажиров имелось лучшее стрелковое оружие и ручные гранаты. В общем, по своим боевым возможностям это был настоящий корвет.
Но в отличие от всех прочих корветов, рассекающих океаны мира под любым флагом, «Елена» имела паровой двигатель. Причем не массивную чадящую судовую машину, вроде тех, что ставились на пароходы Аткинсонов или стационарных монстров на фабриках. Это был изящный легкий мотор.
Он занимал мало места и требовал кочегаров только для растопки. Тропиинн придумал оригинальное питание — пасту, которую он составлял из жира морских животных и угольной пыли, что оставалось при перегрузке и транспортировке угля и не стоила ничего. До сих пор ей не находили достойного применения. Обычно сбрасывали в море или использовали как добавку к дешёвой краске. Но Алексей Петрович всему находил применение.