Тем временем свалившийся мутант перекатился и попытался встать, ветка, ухватившая его заднюю лапу, натянулась. Волк дернулся, лежа на боку. Тут его лапа задела край круглого пятна, и спекшаяся поверхность мгновенно просела и рассыпалась. Открылась яма, оттуда повалил зеленоватый пар. Волк вскочил, снова споткнулся, позабыв о поймавшей его лапу живой петле, и рухнул в яму. Короткий визг оборвался, мутная густая жижа в яме тяжело булькнула, перекатившись волной… и все замерло. Ни звука. Ни малейшего следа. Волк провалился в густую трясину и исчез. Алекс не успел заметить, когда лиана развернула петлю и выпустила волчью лапу, но сейчас она медленно поползла, подтягиваясь к обвившему светофор стволу. Конец ее почернел и дымился – он вслед за упавшим мутантом макнулся в жидкость, которой была полна яма.
Яна ахнула, Алекс отшатнулся, и только Швед как будто совсем не встревожился. Задумчиво вцепился в бороду и присел, не спуская глаз с аномалии… на спокойной поверхности круглой ямы медленно-медленно стал вспухать пузырь. По его надувающимся сферическим бокам стекали мягкие пласты жижи, но зеленый пар мешал разглядеть толком, что там происходит. Люди попятились.
Хлоп! – пузырь лопнул, расплескав на асфальт тяжелые вязкие капли, взметнулась пыль. Потом начала оседать, снова спекаясь на поверхности пятна в ломкую корочку. Капли с тихим шипением просели, впитались в пыль.
Швед махнул спутникам рукой, чтобы оставались на месте, а сам медленно приблизился к краю ловушки. Постоял там, вглядываясь в лениво курящийся пар. Нагнулся, поднял небольшой предмет и попятился, не спуская глаз с успокоившейся аномалии.
– Пойдем отсюда, – позвал он. – Не нравится мне это место. И волков что-то сильно испугало. Видели, как неслись?
– Видели. А что ты подобрал у кислотной ямы? – спросил Алекс.
Но Швед не стал отвечать, он уже шагал к тротуару, чтобы свернуть вправо, на поперечную улицу. Друзья обогнули перекресток с аномалией и вышли на другую улицу, ведущую к центру Житомира. Миновали несколько кварталов, застроенных частными одноэтажными домами, дальше начался жилой район, стали попадаться учреждения и магазины. Витрины, конечно, оказались разбитыми, осколки, перемешанные со щепой и бурой палой листвой, усеивали тротуар перед входом.
– Здесь уже до нас побывали, и неоднократно, – заметил Алекс. – На окраину люди не боятся заходить. Я вот думаю: эта зеленая пакость на светофоре нарочно волка поймала? Он что же, подкармливает аномалию?
– Они – Лес! – важно объяснила Яна. – Значит, все заодно, и аномалии, и растения.
– Ну нет, с растениями я еще понимаю. Говорят, все корни переплетаются и образуют единую систему, по которой может передаваться сигнал. Но аномалия?
– Смотри на вещи проще, Леха, – посоветовал Швед. – Аномалия выделяет какие-то химические вещества, которыми питается лиана, значит, лиане выгодно, чтобы эта химия поступала в почву. Вот и все.
Кислотная яма осталась далеко позади, разведчики зашагали вдоль зданий в три-четыре этажа. Стали попадаться уцелевшие двери подъездов, но витрины все так же зияли черными провалами среди колышущейся под ветром листвы. Обломки витрин, изувеченные манекены, разбросанные детали и лохмотья, пятна гнили…
– Больше тысячи лет этому городу, – напомнил Швед. – И вряд ли он когда-нибудь выглядел так паршиво, как сейчас.
– Да и население сильно уменьшилось, – поддакнул Алекс. – Сейчас, например, только три человека на весь Житомир.
– Хорошо, если так. Не хотелось бы внезапно наткнуться на четвертого.
– Ой, смотрите! – Яна побежала через дорогу на противоположную сторону улицы – там в витрине среди грязи и свежих листьев маячило что-то пестрое. Под нагромождением ползучих побегов Алекс рассмотрел название: «Салон…» Половина вывески отвалилась, и название салона прочесть уже было невозможно.
Девушка остановилась перед витриной, подобрала трухлявую палку и осторожно раздвинула завесу веток. Открылось темное нутро торгового зала. Мужчины подошли следом.