Я наклонился вперёд, внимательно слушая каждое слово.
— А слышал что-нибудь про их гнёзда? Видел ли кто их муравейники?
Павлов покачал головой.
— Если кто и видел, то это было последнее, что он успел разглядеть в своей жизни, — голос управляющего стал серьёзным. — Эти твари очень опасны, Кирилл. Коварны. Они убьют любого мага, сколько бы у того ни было уровней и какие бы сильные заклинания он ни знал. Их всегда много, а управляет всеми королева, умная и расчётливая.
Он пристально посмотрел на меня.
— Почему тебя так интересуют эти твари?
— Сражался с ними на практикуме, — ответил я, пожимая плечами. — Вот и стало интересно.
Павлов вдруг задумался.
— Любопытно, — медленно произнёс он. — Перед последней экспедицией твой отец тоже расспрашивал меня о муравьидах.
Эти слова заставили моё сердце учащённо биться. Мотя на плече насторожился, почуяв волнение хозяина.
— Расскажи подробнее, — попросил я, стараясь не выдать сильной заинтересованности.
— Да нечего рассказывать-то, — развёл руками Павлов. — Ответил ему слово в слово то же, что и тебе сейчас.
— Понятно, — кивнул я, хотя внутри всё кипело от догадок.
Проводив Павлова, я откинулся в кресле, ощущая, как Мотя беспокойно перебирает лапками у меня на плече.
Когда поеду в Балтийск, нужно будет заглянуть в портовую пивную.
Моряки знали толк в байках, а слухи распространялись среди них быстрее, чем пожар в сухом лесу. Возможно, удастся напасть на след ближайшей колонии муравьидов. Именно они являются ключом к антимагическому веществу — тому самому, что может перевернуть в этом мире все правила игры.
Завтра должна прийти машина с сажей из Балтийска и магом-фортификатором. Значит, уже послезавтра можно будет съездить туда самому. Заодно навещу капитана Кузнецова, который сейчас занимался добычей водорослей для лаборатории.
Перед уходом зашёл к Осипу отдать распоряжения насчёт Ильича и его людей. Тот кивнул: уже привык, наверное, к моим неожиданным просьбам.
Домой я шёл неспешно, наслаждаясь вечерней прохладой. В окнах нашего временного жилища горел свет, и от этого на душе стало теплее.
Войдя внутрь, я замер на пороге. Стол ломился от яств: золотистая жареная курица с хрустящей корочкой, пушистое картофельное пюре с масляными кружочками, свежий ржаной хлеб, от которого шёл аппетитный пар, и мамины фирменные салаты с солёными огурчиками и душистым укропом, которые повар делал под чутким руководством. А в центре стоял её знаменитый яблочный пирог, от которого ещё в детстве у меня текли слюнки.
Почувствовал, как тепло разливается по телу от такой заботы.
— Присаживайся, сынок, — сказала мама, улыбаясь. В её глазах читалось то самое спокойствие, которое бывает только дома.
Вот он, настоящий уют.
Только я уселся и взял вилку, как Мотя ловко перемахнул через стол и устроился на специально приготовленных подушках, деловито оглядывая угощения.
— Дружище, а ты не офигел за столом есть? — удивлённо спросил я. — Ладно, утром я не видел, как тебя тут начинали кормить. Но сейчас-то?
Мотя взглянул на меня, потом как ни в чём не бывало схватил ближайшее лакомство и начал его грызть, демонстративно отвернувшись.
— Кирилл, не обижай его, — мягко упрекнула мама. — Он же такой милый.
Я посмотрел на довольное лицо женщины и всё понял. После отъезда старшей сестры, моего взросления и Тасиного переходного возраста маме явно не хватало кого-то, о ком можно заботиться. Пусть даже это своенравный тушканчик.
Хотя в глубине души я считал, что если уж Мотя стал моим питомцем, то должны быть какие-то рамки. Но сейчас решил не портить маме удовольствие.
— Ну как тут устроились? — спросил я, накладывая пюре.
— Не жалуюсь, — ответила мама, но её взгляд непроизвольно скользнул в сторону Таси.
Сестра сидела, насупившись, и демонстративно ковыряла вилкой в тарелке, будто пыталась отыскать в картошке какую-то тайну.
— Ты чего такая бука? Кракозябра что ли укусила? — не удержался я от подколки.
— А тебя-то что беспокоит⁈ — взорвалась она, сверкнув глазами.
— Дети, — вздохнула мама, — вам не пять лет… Хотя нет, — уточнила она, — тогда вы вели себя куда приличнее.
Я отхлебнул ароматный чай, наблюдая, как пар поднимается над кружкой и растворяется в тёплом воздухе столовой.
Этот уютный хаос: мамины упрёки, ворчание сестры, довольное похрустывание Моти — вот чего мне так не хватало в стенах академии.
Семья. Она должна быть на первом месте. Все победы, все достижения без этого тёплого тыла — просто пыль на ветру, лишённая настоящего смысла.