И среди них…
Я не поверил своим глазам, когда утром на причале увидел знакомые обводы «Морского дьявола».
— Капитан Кузнецов⁈
Григорий, мой капитан, стоял на палубе и орал на матросов, заставляя их расшивать грузовые сети для приёма людей.
— Кирилл Павлович! — засмеялся он, заметив меня. — Как раз собирались за твоими водорослями, когда пришла весть!
Я кивнул, оглядывая судно. «Морской дьявол» — бывший военный транспорт, переделанный под гражданские нужды, но сохранивший вместительность, скорость, а главное, обладающий нехилой такой, по меркам флота, огневой мощью.
Пока мы говорили, вокруг кипела погрузка.
Люди на фронтире знали цену времени.
Женщины с младенцами поднимались по трапам без суеты. Дети постарше молча цеплялись за подолы матерей. Старики, опираясь на палки, шагали твёрдо — они не раз дрались с монстрами, но сейчас время других выполнять эту работу.
Никакой паники. Никаких споров.
— Грузы — только самое необходимое! — кричали матросы, отбрасывая в сторону слишком объёмные узлы.
— Оружие и боеприпасы — в первую очередь! — рявкнул кто-то из офицеров.
Капитан Кузнецов хлопнул меня по плечу:
— Не волнуйся, всех вывезем. Сейчас рейс один сделаем и снова сюда.
Я кивнул, глядя, как очередная партия беженцев исчезает в чреве корабля.
Тем временем бои на границе шли по нарастающей.
Каждые двенадцать часов в часть свозили новых раненых, окровавленных и обожжённых. Свежие отряды сменяли измотанных бойцов, но с каждым разом «свежих» становилось всё меньше.
Шишкин, словно забыв, что ещё вчера трясся в кабинете от страха, теперь важно расхаживал по части. Его вычищенный до блеска мундир и напыщенная походка кричали: «Смотрите, вот он, спаситель колонии!» Квартирмейстер повсюду совал нос: от раздачи пайков до расстановки караулов, будто без его мудрого совета всё рухнет.
Мария Дьякова, наша староста, превратилась в его верную тень всего за день. Теперь она так же важно задирала подбородок, так же командовала курсантами, словно забыв, что ещё неделю назад была одной из нас.
Мы с Молчановым и нашим взводом рвались на передовую. Нас тошнило от этой вынужденной бездеятельности, от вида уходящих кораблей, от знания, что где-то там люди гибнут, а мы сидим сложа руки.
Но нас не пускали.
Возможно, из-за Нади.
Её отец потерял жену. Потерять ещё и дочь? Для мужчины это было бы равносильно смерти.
К тому же, судя по тому, как ректор смотрел на нас в день возвращения, он готов был прибить всех на месте, но сдержался. Теперь же Киров упорно твердил, что мы сделали достаточно, и на этом стоит остановиться.
А пока…
Корабли уходили один за другим, унося с собой жителей колонии. Мы с ребятами из взвода помогали в порту, перетаскивая раненых, раздавая эликсиры и подгоняя отставших.
К утру третьего дня последние гражданские покинули берег. Киров, увидев нас среди солдат, помогавших на погрузке, резко направился в нашу сторону.
— Вы должны уйти с первым же военным транспортом, — сказал он, глядя в первую очередь на Надю, но обращаясь ко всем. — Вы уже сделали больше, чем требовалось.
— С уважением, господин ректор, — сказал я, — но мы остаёмся.
— Это не просьба, Пестов.
— И это не бунт, — парировал я. — Просто логика. Мы не были на передовой, значит, наши силы ещё не исчепаны. Если уж кому-то и уходить в последних рядах, так это нам.
Киров хотел что-то сказать, а может, и приказать, но вперёд вышла дочка.
— Анатолий Степанович, — официально сказала Надя. — Мы не дети. И если уж кто-то и должен сейчас тут помогать, так это мы.
Он замер, пальцы сжались, будто отец хотел схватить дочь за руку и силой затащить на корабль. Но вместо этого Киров лишь резко выдохнул.
— Вся в мать, — он невольно улыбнулся и, махнув рукой, ушёл.
К полудню бои уже громыхали у самого порта. Отдалённые улицы города пылали, а на набережной то и дело раздавались крики, когда очередной монстр прорывался сквозь заслоны.
Сейчас на суда грузили не только раненых. Войска тоже уходили.
Эликсиры первой помощи разлетались как горячие пирожки на рынке. К счастью, на прибывших в первые дни кораблях было много медиков из Новоархангельска. А среди грузов, кроме еды и вооружения, оказалась и большая партия эликсиров с моего производства.
На военных магов жизни, работавших на передовой, было страшно смотреть. Эти три дня они держались только на энергетиках и стремлении помочь раненым. И медики справились, большинство выживших в боях были обязаны магам своей жизнью.