Наверху, у беседки, мы опустили наш груз, чтобы перевести дух. Амат с Митей прислонились к колоннам, тяжело дыша. Уваров стоял поодаль, глядя в сторону моря, но я чувствовал его напряжённое внимание.
— Я за клинком.
Забрав саблю у алтаря, я обогнул злополучный валун и начал осматривать узкую расщелину чуть выше, за ним. И там, в небольшой нише, аккуратно прислонённый к камню, лежал ещё один клинок, точная копия первого.
Взявшись за рукоять, сразу понял, что это настоящая сабля друга, а тот, что лежал на крышке гроба, подделка.
Я молниеносно поменял клинки, сунув подделку в нишу, а истинное «Дыхание огня» замотал в ветошь. Пусть слуга думает, что его план удался.
— Кирилл Павлович, всё нормально? Чего вы так долго? Мы уж разнервничались! — донёсся сверху встревоженный голос Уварова.
— Всё хорошо! — крикнул я в ответ, уже поднимаясь. — Просто пришлось отдышаться перед подъёмом.
— Тогда за дело? — поинтересовался Амат, вставая и разминая шею. — Чем быстрее всё закончим, тем быстрее выберемся из этого мрачного места.
— Да, давайте уже закончим с этим, — согласился я, подходя к гробу.
Мы взвалили ношу на плечи и медленно, гуськом, двинулись через небольшой луг к заросшему саду, рядом с которым виднелось невысокое здание родового склепа.
Массивная дверь, вопреки ожиданиям, открылась с поразительной, неестественной лёгкостью, впустив нас в объятия затхлого ледяного мрака.
Спустившись по длинной лестнице, мы оказались в просторном подземном зале. Ряды саркофагов, увенчанных каменными изваяниями воинов и дам, уходили в темноту. Мы установили гроб на приготовленный постамент и с трудом задвинули тяжёлую крышку каменного саркофага.
И в тот миг, когда камень с глухим стуком лёг в паз, я почувствовал странное давление в ушах. Воздух словно сгустился и задрожал. Волосы на руках встали дыбом. Мотя на моём плече замер и жалобно запищал, забившись под воротник.
И я увидел Его.
У изголовья только что закрытого саркофага возникла полупрозрачная фигура в доспехах.
Дух?
Призрак?
Он смотрел на меня не глазами, их не было, лишь пустые тёмные впадины, но я чувствовал на себе ледяной взгляд.
И тогда в моей голове прозвучал голос. Холодный, как скрежет камня по камню, лишённый всяких эмоций.
«Зачем ты погубил последнего сына нашего рода? Иномирец».
Я замер, парализованный не страхом, а чисто физическим воздействием этой силы. Она сковывала волю, сжимала горло.
Дмитрий, Амат и слуга, закончив дело, уже поворачивались к выходу, они ничего не видели, не чувствовали.
«Зачем тебе наш артефакт, похититель? Что ищешь ты в пепле нашего рода?»
Ответа у меня не было. Вернее, он был, но я не мог его вымолвить. Внутри всё сжалось в комок протеста. Я не убивал Сергея! Я пытался его спасти! Я всего лишь хочу выполнить его последнюю волю!
Внезапно в груди, прямо у сердца, возникла обжигающая боль. Это раскалилась пробирка с антимагическим порошком во внутреннем кармане сюртука. Она пылала, как раскалённый уголь, прожигая ткань и плоть, но эта боль была благом, она разорвала ледяные чары, сковавшие мою волю. Я судорожно рванул головой в сторону, разрывая незримый контакт с призрачным стражем.
— Кирилл, с тобой всё нормально? — обернулся Митя, нахмурившись.
Его взгляд упал на Мотю, который, высунувшись из-за воротника, визгливо и беспрестанно цокал, уставившись в пустоту за моей спиной.
— Теперь… да, — прохрипел я, заставляя ноги вновь двигаться, чтобы догнать друзей и уйти из этого места, от этого взгляда. — Просто… нахлынуло.
Мы поднялись по лестнице на свет, и я жадно глотнул свежего чистого воздуха, стараясь не оглядываться.
Уваров попрощался с нами, он остался в поместье, объяснив это какими-то делами.
Дмитрий и Амат уже направлялись к пролому в стене, обсуждая, как быстро мы доберёмся до телепорта. Я шёл за ними, чувствуя на спине ледяной, ненавидящий взгляд, что проникал сквозь толщу камня прямо в душу.
Мы уже почти вышли к машине, когда из-за заросших кустарником руин бесшумно возникли они. Десять фигур в тёмно-серых балахонах с глухими капюшонами.
Инквизиция.
А ещё тут были двое гусар, что сопровождали Митю в «Ярцево».
Кольцо окружения сомкнулось без единого звука.
Вперёд вышел один в сером. Даже не приглядываясь, я узнал его ледяные глаза, что сканировали меня в Балтийске. Сияющий нечеловеческий взгляд был устремлён прямо на меня сквозь накинутую на лицо ткань капюшона.
И когда он заговорил, голос, усиленный магией или безграничной властью, прозвучал металлически чётко и неумолимо, разрезая тишину поместья: