«Гордость графа», покинув Синибирск, вновь замерла в пустоте, на подступах к следующему порталу.
Ориентир был всё тот же, что и в прошлом мире: огромный красный шар, одиноко болтавшийся на своём тросе. Но на этот раз вокруг не было ни души. Никаких «безбилетников», нетерпеливо круживших в ожидании халявного прохода. Воздушная трасса оказалась пустынна.
Я стоял в рубке рядом с Цеппелином, глядя на одинокий ориентир.
— Никого? — удивился я. — Неужели миры дальше четвёртого круга никому не нужны?
Фердинанд фыркнул, поправляя штурвал.
— Нужны, но не сегодня. Сейчас там непогода, адская гроза и воздушные течения, что могут порвать лёгкий планёр как бумажный кораблик. Многие предпочитают переждать. А нам… — он с гордостью погладил штурвал, — нам это не страшно. Такая погода «Гордости графа» не помеха.
Мирослава, изучавшая карты, подтвердила кивком:
— Риски минимальны.
Евгений Павлов, подошедший сзади, добавил своим глуховатым басом:
— Их страх — это наша выгода, граф. Меньше любопытных глаз.
Затем Павлов взял свиток и ушёл на нос дирижабля, чтобы активировать его. Знакомая светящаяся воронка разверзлась в багровой дымке, и мы вошли внутрь.
Резкий перепад давления вдавил меня в кресло, но на этот раз я был готов.
Когда мир за иллюминаторами стабилизировался, я огляделся. Мы летели по бескрайнему морю грозовых туч. Снизу, из их свинцово-чёрной толщи, доносились оглушительные раскаты грома, и почти непрерывно полыхали ослепительные сполохи молний, на мгновение освещая клубящийся внизу хаос.
Ветер на этой высоте был сильным, он с воем обтекал корпус, но наш дирижабль шёл уверенно, лишь слегка покачиваясь на мощных воздушных потоках, словно океанский лайнер на волнах.
— В хорошую погоду здесь совсем иначе, — рассказывал Цеппелин, его глаза блестели. — Зелень повсюду. Но летать тут может только очень манёвренное судно. Некоторые местные растения… агрессивны. Их пыльца или сок способны разъедать даже металл. К счастью, они не любят грозу и сильный ветер, поэтому при непогоде прячутся вглубь туч, словно моллюски в раковины.
Я скептически поднял бровь, но Павлов, стоявший рядом, кивнул.
— Это чистая правда, Кирилл Павлович. Некоторые из тех редких ингредиентов, что я закупал в Синибирске для алхимических опытов, включая компоненты для эликсиров омоложения, как раз добываются здесь. Эти растения собирают и сушат в определённой фазе цикла, когда они менее опасны.
Мы не стали задерживаться в этом бушующем мире и двинулись дальше, к точке перехода в шестой круг.
Здесь уже не было никаких ориентиров, никаких красных шаров на верёвке.
Каждый, кто решался шагнуть дальше, делал это на свой страх и риск, полагаясь лишь на собственные карты и чутьё.
Цеппелин склонился над приборами — магическим компасом, барометром и странным устройством, напоминавшим сейсмограф, которое отслеживало колебания магического поля.
— Вот здесь, — он ткнул пальцем в пустоту за стеклом, спустя шесть или семь часов полёта, — стабильная точка. Выход должен быть безопасным.
Мирослава мягко взяла управление на себя.
— Иди, Ферди. Я справлюсь.
Цеппелин кивнул и направился к носовой части.
— Куда это он? — поинтересовался Кучумов.
Я решил пояснить:
— Правительство об этом говорить не любит, но после пятого круга портал может открыть только маг той стихии, которой принадлежит сектор. То есть здесь, в мире воздуха, маг воздуха. В водном — маг воды, и так далее. К счастью, фон Цеппелин — не только гениальный инженер, но и весьма одарённый воздушник.
— То есть я могу открыть портал в огненном секторе миров?
— Можешь, вот только тебе нужно дорасти как минимум до пятого уровня владения стихией.
Вскоре я почувствовал знакомое покалывание на коже. «Гордость» оказалась в шестом круге миров.
Огляделся.
Этот мир был не пустынным или угрожающим. Он был ошеломляющим.
Мы летели не в пустоте, а в причудливом лесу.
Гигантские стволы, похожие на тростник, но толщиной с вековой дуб, уходили ввысь и вниз, теряясь в облачной дымке. С них свисали листья невероятных размеров, некоторые были с футбольное поле, переливающиеся всеми оттенками изумруда и серебра.
Дирижабль уверенно лавировал между этими колоссами, и у меня было стойкое ощущение, что мы волшебным образом уменьшились в десятки раз.
Воздух был напоён странным сладковатым ароматом, а тишину нарушал лишь гул наших моторов и шелест исполинской листвы.
Я был близок к цели экспедиции.
Глава 26
Покой этого мира был обманчив.