Когда она вошла, в кабинет будто ворвался свежий весенний ветерок.
— Папа, у меня всего два вопроса, — произнесла девушка мелодичным голосом, обращаясь к ректору.
— Надежда Анатольевна? — передразнил кого-то Анатолий Степанович, но в его глазах читалась нежность.
Девушка игриво надула губки.
— Нам тут ещё долго? — в голосе звучала искренняя мольба. — Ты говорил, что заедем на новое место работы всего на час, а я жду тебя уже полдня!
— Наденька, ещё пятнадцать минут, и поедем, — мягко пообещал он, и я впервые услышал в голосе мужчины тёплые нотки.
Я украдкой изучал её, пока шёл разговор. Девушка двигалась удивительно: резко поворачивала голову, но тут же смягчала движение изящным взмахом ресниц. Духи пахли полевыми цветами с ноткой чего-то пряного, от этого в висках начинало приятно пульсировать. А эти глаза! Карие, с золотистыми искорками, которые то хищно сужались, когда она о чём-то договаривалась с отцом, то вдруг расширялись, полные детского восторга.
Чмокнув отца в щёку, она выпорхнула из кабинета, оставив после себя тонкий шлейф парфюма и какое-то странное чувство, будто в комнате вдруг стало темнее.
Анатолий Степанович проводил дочь взглядом, затем снова углубился в бумаги. Он методично перебирал документы, пока не достал по одному листу из наших личных дел. Его пальцы замерли на строках.
— Так, — ректор откинулся в кресле, сложив пальцы. — До конца семестра четыре месяца. Потом экзамены и перевод на последний курс, — он пролистал наши дела, щёлкнув языком. — Но у вас обоих есть пробелы.
Я украдкой взглянул на Амата. Тот стоял расслабленно, будто речь шла не о нём, а о каком-то абстрактном студенте. Его пальцы лениво постукивали по больничному халату в каком-то своём ритме.
— Кирилл Пестов, — ректор уставился на меня, выдержав небольшую паузу. — Физическая подготовка слабая. Стрельба — еле-еле. Фехтование — удовлетворительно. Борьба — хуже некуда, — он швырнул листок на стол. — А плавание? — в голосе прозвучало недоумение. — Норматив третьего курса до сих пор не сдан. Исправить до конца учебного года!
Внутри всё сжалось. Я механически кивнул, сглотнув ком в горле.
Чёрт.
От этих оценок зависело всё: ранги магии, права патриарха, будущее. А я рассчитывал на старший курс, где сильная практика. Теперь всё висело на волоске.
— Если по итогам сессии будет хоть один «неуд» или «уд» — отчисление, — он подчеркнул голосом последнее слово, впиваясь в меня ледяным взглядом.
Что?
Кровь ударила в виски.
Губы сами собой сжались, и я даже не заметил, как прикусил нижнюю до боли.
Он что, с ума сошёл?
Это полный провал всех моих планов. Руки сжались в кулаки, пряча реакцию.
— Амат Жимин, — ректор перевёл взгляд, оценивающе скользнув по бесстрастному лицу однокурсника. — Вам подтянуть естественные науки, гуманитарные и магические, — он постучал пальцем по бумаге. — Сплошные «уд». Сделайте из них «хорошо» или «отлично», — голос ректора стал зловещим. — Не справитесь — условия те же. Отчисление.
Анатолий Степанович медленно наклонился вперёд.
— И тогда можете забыть о Военном университете, — ректор выдержал паузу, заставляя каждое слово висеть в воздухе как приговор. — Поставите жирный крест на карьере моряка, — его голос стал тише. — Весь ваш род служил империи. Вы же станете первым позорным пятном в роде Жиминых.
Амат не моргнув встретил его взгляд. В глазах одногруппника не было ни страха, ни даже вызова, только ледяное, почти арктическое равнодушие.
Мне вдруг стало не по себе. Он смотрел на ректора не как студент на профессора, а как на равного. Нет, даже хуже, словно древний дуб на мальчишку, размахивающего топориком.
Кабинет наполнился густой тишиной.
Даже часы на стене будто замедлили свой ход. Анатолий Степанович первым отвёл глаза, его пальцы нервно забарабанили по папке. В этом жесте было что-то почти пораженческое.
— Как хочешь, — пробормотал он, яростно вонзая перо в чернильницу. Брызги чернил остались на бумаге, когда он с размаху поставил подпись. — Учтите, это ваш последний шанс.
— И чтобы вас ничего не отвлекало, — он захлопнул папку с таким звуком, будто закрывал крышку гроба, — теперь живёте вместе. Может, хоть так научитесь друг у друга чему-то. На этом — всё.
Пауза. Тяжелая. Унизительная.