Тишина растянулась ровно на пятьдесят три секунды, я считал. Затем Амат шумно выдохнул, и вдруг с него словно сняли маску. Взгляд, ещё минуту назад полный ярости, стал холодным и каким-то другим. Старше. Как тогда в кабинете у нового ректора.
— Красновы хотят тебя убить, — голос его звучал ровно, словно у диктора новостей. — Ты встал у них на пути. А эта семья не терпит препятствий.
— Откуда знаешь? — мои пальцы до боли сжали ушко чашки, так что оно оторвалось, и сосуд разбился о каменные плиты пола.
Уголок его губ дёрнулся в подобии улыбки, но взгляд оставался пустым.
— Потому что видел, до чего доводит подобных людей жадность. А ты заставил их впервые за десятилетия почувствовать убытки.
Он немного повернул голову, и свет лампы упал на шрам над глазом — тот самый, что я оставил магическим микроскопом. Но сейчас это выглядело… странно.
Почему он не залечил его?
Граф Дубин не просто так возглавлял медицинский факультет. Этот человек мог за две минуты стереть с тела следы ожогов третьей степени, а переломы заживлял быстрее, чем обычный человек успевал вскрикнуть от боли. Но шрам над глазом Амата — обычную, в общем-то, царапину, хоть и от магического микроскопа, он почему-то оставил.
Я помню, как в тот день ко мне в больничную палату ворвался Вениамин Олегович: глаза горели, а руки светились лечебной магией. Казалось, он готов допрашивать меня до посинения. Но в тот момент, когда его взгляд упал на моё лицо, что-то изменилось.
— А… Это вы, — сказал он вдруг, и магическое свечение вокруг пальцев тут же погасло.
Видно, узнал, ведь пару месяцев назад он приезжал на производство и лечил моего вассала Петра Бадаева. Я тогда лично заплатил Дубину крупную сумму денег и пообещал пожизненную скидку на продукцию моей алхимической мануфактуры.
Видимо, узнав во мне владельца производства, граф решил, что некоторые вопросы лучше не задавать. Особенно если хочешь сохранить скидку и выгодное сотрудничество за процент от продаж. После этого он как-то резко потерял интерес к нашему с сокурсником конфликту.
Жимин тем временим откашлялся.
— Мой род в долгу перед Красновыми, — глухо сказал Амат, прервав мои размышления. — Если бы я отказался, пострадала бы семья. Но теперь долг выплачен.
Я взял другую кружку и налил новую порцию напитка. Неспешно подошёл к стулу и сел.
— С чего мне тебе верить?
— С того, что Иван трижды пытался меня убить, — Амат оскалился. — Первый раз, когда подмешал снотворного и натравил на нас муравьидов. Второй, когда я не смог прикончить тебя на склоне. Третий сегодня ночью, когда я отказался идти к тебе, чтобы убить. Долг выплачен. И как только закончится этот курс…
Он не договорил, но по тому, как надулись вены на его лице, всё было ясно.
— Убьёшь его? Как меня сейчас, да? — рассмеялся я.
Но смех застрял в горле. В единственном глазу молодого человека не было ни злобы, ни горячки, только холодная, отточенная годами решимость. Ведь он действительно сделает это.
— Тогда почему ты сейчас хотел меня убить?
Амат попробовал двинуться, камень вокруг него затрещал, но не рассыпался.
— Потому что твоё антивещество убьёт магию! — голос Амата гремел. — Сначала его будут продавать за мешки золота как редкое чудо, диковинку для богатых. Потом начнут лить в клинки и доспехи для армии. А затем… — его дыхание прервалось, словно он увидел кошмар. — Затем его станут сыпать в колодцы, замешивать в кирпичи домов, вплавлять в рельсы железных дорог. Через десять лет магия станет роскошью. Через двадцать — сказкой. А через пятьдесят…
Он замолчал, но я уже видел это в его взгляде. Пустота.
Я медленно прищурился, вглядываясь в лицо одногруппника.
— Ты говоришь так, будто уже видел подобный мир. Будто стоял среди его руин.
Он дрогнул. Почти незаметно, но я уловил это.
— Я… — голос его сорвался.
— Ты ошибаешься, — подчёркнуто спокойно перебил я. — Род Императора владеет единственной шахтой антимагического металла. Двести лет его добывают там. Двести лет куют из него латы для гусар — и что? Магия никуда не делась.
Парень резко вскинул голову, а взгляд его замер.
— Ты думаешь, они используют его в полную силу? — наконец прошипел он. — Император боится своего же оружия. Он дозирует его, как яд. Но ты… ты откроешь шлюзы. Ты дашь его всем.
Тишина повисла между нами, густая, как смог.
Встал со стула и подошёл к нему ближе.