Густая тишина повисла между нами. Где-то за окном кричали чайки, а по коридору общежития топали студенты, возвращающиеся с занятий. Обычный день в академии. Вот только в этой комнате решалась судьба магии.
Откинулся на спинку стула, задумчиво смотря на нового соседа.
Щёлкнул пальцами.
Каменный кокон рассыпался в песок.
Амат пошатнулся, но удержался на ногах. Он молча потирал запястья, где остались красные следы от камня.
Я медленно поднялся со стула, ощущая тяжесть принятого решения. Шаг. Ещё шаг.
— Договорились, — сказал я, первым нарушив тишину, и протянул ему руку.
Жимин замер. Его глаз метнулся от моего лица к ладони, потом опять к лицу, выискивая подвох.
— Ты помогаешь мне разобраться в антимагическом веществе, — чётко чеканя каждое слово, произнёс я, не отводя взгляда, — а я поразмышляю над твоими словами.
Он на мгновение задумался, но потом сразу кивнул, и в его взгляде читалось понимание.
— Ты же отдаёшь себе отчёт в том, что это не конец нашего спора, а только начало.
Я кивнул. Не в знак согласия, а как признание факта.
Амат медленно протянул руку. Его пальцы сжали мои крепко, почти до боли. Это было не просто рукопожатие. Клятва. Вызов. Договор, не скреплённый чернилами.
— Теперь у нас с тобой есть общий враг, Краснов, который уже пытался стереть нас обоих с доски.
— И общая цель: понять правду об антимагии, — добавил я, чувствуя, как что-то произошло между нами. Не дружба. Не доверие. Просто временное совпадение маршрутов двух охотников, вот только методы у нас разные.
Глава 24
Перемирие с соседом оказалось интересным.
Влансендур, он же Амат, постепенно вживался в роль студента Военно-морской академии, и было забавно наблюдать, как мой неудавшийся убийца, раньше интересовавшийся только кулаками, теперь корпел над учебниками по магии. Его грубоватые пальцы, привыкшие к тяжёлым тренажёрным снарядам, теперь неуверенно выводили руны, а нахмуренный лоб покрывался испариной от напряжения.
Да, я понимал, что внутри тела соседа был трёхсотлетний маг из другого мира, но руки, не державшие до этого так долго перо, быстро уставали. Влансендур осознавал, что ему нужно учиться и навёрстывать знания. Ведь, как оказалось, магия в его прошлом мире была совсем другой. Из обрывочных рассказов я узнал, что там не существовало строгого деления между школами. Там маг был чем-то вроде миниатюрного божества. Если хватало сил и знаний, он мог совершить практически что угодно: поджечь море, остановить время, воскресить мёртвых.
Здесь же всё было иначе. Магия подчинялась законам, пусть и не до конца изученным. Она требовала не только воли, но и понимания, терпения, дисциплины.
Даже магия земли, которую я начал познавать, была не просто командой почве. Магия требовала чувствовать её, понимать её структуру, как понимаешь дыхание собственного тела.
А Амату приходилось вдвойне тяжело. Ему нужно было не только свыкнуться с новой реальностью, но и навёрстывать знания, которых откровенно не хватало. Ведь прошлый хозяин его тела, мягко говоря, не блистал интеллектом.
— Опять зарылся в книги? — я прикрыл дверь, заслонив собой полосу света из коридора.
Амат оторвался от фолианта, и я вновь отметил, как непривычно смотрится его новый глаз: слишком яркий, слишком зелёный, будто выточенный из малахита. Он щурился им сильнее, чем здоровым, словно свет магической лампы резал не до конца зажившие нервы.
— Ты же сам сказал, что без этого никуда, — он прикрыл веко, сделал паузу, давая глазу привыкнуть. — Особенно если я не хочу, чтобы меня вышвырнули отсюда к чертям.
— Ну что ж, рад, что ты взялся за дело всерьёз.
Он хмыкнул, но во взгляде мелькнуло что-то вроде интереса.
— Ты же говорил, что там, в прошлом мире, наука была вместо магии? — неожиданно спросил он.
— Была. И она никуда не делась, — я потянулся к полке, где стояли мои заметки. — Просто теперь я смотрю на неё под другим углом.
Эти слова оказались пророческими.
Новый семестр принёс не только углублённое изучение магии, но и перекроил всё расписание. Если раньше специальные и силовые дисциплины, такие как геодезия и гидрография, баллистика, магическая навигации, борьба, фехтование занимали львиную долю учебного времени, то теперь их разбавили практикумы по магии. По средам и четвергам аудитории наполнялись гулом заклинаний, треском магических разрядов и возгласами преподавателей, пытающихся перекричать этот хаос.
Особенно выделялся новый предмет «магическое противостояние тварям», который вёл Семён Петрович. Тот самый профессор, что месяц назад вместе со старшекурсниками спас нас с Аматом во время практики.