Буквально сразу же в дверях появился Потап, он держал в руках пустую коробку.
— Ваше благородие, давайте помогу, — сказал он, принимая от меня стопку бумаг.
Мы работали молча, но слуга то и дело поглядывал на меня, как будто собирался заговорить, но не решался. Походу, его нужно подтолкнуть к диалогу.
— Как думаешь, кто мог забраться сюда? — спросил я, поднимая очередную книгу. — Может, это был человек от кредиторов?
— Возможно, — ответил Потап, аккуратно расставляя книги на полке. — Но зачем им оставлять деньги?
— Верно, — согласился я, чувствуя, как в голове крутятся догадки. — Или все же кто-то из людей князя Евдокимова?
— Возможно, и они, но тогда наверняка стащили бы что-то из лаборатории, там же столько всего ценного для конкурентов. Экспериментальные образцы, лабораторные журналы, — предположил слуга.
— Тогда кто? — спросил я, уставившись на отчёты братьев Гурьевых, которые изучал вчера днём. Я явно что-то упускаю.
— Может, это связано с предостережением начальника литейного цеха? — предположил Потап.
Я задумался. Бадаев предупреждал меня о Скрабелях и просил не отдавать им исследования отца.
— Потап, ты не знаешь, где находятся отцовские записи? — спросил я, покосившись на слугу.
Он пожал плечами, его лицо выражало искреннее недоумение.
— Никогда не видел их вживую, ваше благородие. Но знаю, что ваш отец, Павел Петрович, явно их вёл. Он часто работал допоздна, запирался в кабинете…
— Запирался в кабинете, — тихо повторил я.
Дважды прошёл по кабинету, обстукивая его и трогая всё, что только можно, но тщетно. Здесь мог быть какой-то тайник наподобие того, что в изголовье кровати в сгоревшем доме. Нужны подсказки, а их как раз не найти.
Через двадцать минут я бросил затею с поиском тайника в кабинете и присоединился к Потапу. Мы продолжали убираться, пока комната не приобрела прежний вид. На часах было девять утра.
— Потап, — сказал я, доставая из ящика стола мешочки с золотом, — тут двести двадцать золотых. Это всё, что у нас есть.
Он широко раскрыл глаза от удивления.
— Возьми сто пятьдесят, — продолжил я, протягивая ему мешочки.
— Как вам это удалось?
— Потом как-нибудь расскажу, — отмахнулся я. — Бери деньги и вези их домой. Сто двадцать убери туда, где взял. А из тридцати золотых выдели на хозяйство. Надо обеспечить комфортное пребывание маме и сестре. Не хочу, чтобы они жили в запустении. И не забудь маме садовника найти.
— Но, ваше благородие, как же вы? — спросил явно обеспокоенный слуга.
— Ещё поработаю, — ответил я, стараясь звучать уверенно. — А к пяти вечера приезжай за мной.
Увидел, как устало вздыхает старый слуга.
— И вот ещё, — добавил я. — Возьми на всякий случай двух охранников. Пускай с тобой до имения проедутся. Я, конечно, понимаю, что тут рукой подать, но лучше они потом назад пройдутся. Боязно тебя одного с деньгами отпускать.
— Слушаюсь, — ответил Потап уставшим голосом, но в нём слышалась преданность.
Он взял мешочки с золотом и вышел, оставив меня одного в кабинете. Я работал, разбирая документы. Отчёты были в полном беспорядке, но я пытался систематизировать их, чтобы понять, что происходит с финансовыми потоками и как лучше их распределить. Вдруг в дверь постучались, и в кабинет заглянул Осип Гурьев.
— Ваше благородие, можно войти? — спросил он, слегка поклонившись.
— Входите, — ответил я, откладывая в сторону очередной отчёт. — Что случилось?
— Я хотел доложить о запасах на производстве, — сказал он, подходя к столу. — Осталось сырья максимум на две недели. Если Павлов Николай Константинович не вернётся к тому времени, придётся останавливать синтезы реагентов.
— Как скоро потом сможем запуститься? — спросил я, чувствуя неладное.
— Если остановимся, то в следующий раз на этот же объём продукции выйдем только через два-три месяца, — ответил он. — Сами понимаете, синтез дело сложное. Некоторые компоненты живут не больше нескольких часов, а синтезируются неделями.
— Например? — спросил я, стараясь понять масштаб проблемы.
— Ну, взять хотя бы магический катализатор для зелий исцеления, — Осип увлечённо рассказывал, не замечая, как начал сильно размахивать руками. — Его основной компонент, кристаллический эфир маны, стабилен всего несколько часов после синтеза. А процесс его создания занимает чуть больше двух недель. Если прервать цепочку, всё придётся начинать с нуля. А таких сложных компонентов в одном только зелье исцеления больше пятидесяти.