Мысли снова захватила вчерашняя ситуация с Фаврой. Девушка решила, что сама наведается к ведунье, не дожидаясь Катю с Ванькой.
Накинув на плечи лёгкую куртку с капюшоном, Полина выскользнула со двора и поспешила в сторону избушки.
Глава 4
У Фавры
Своельга постепенно просыпалась. В доме ведуньи было слышно, как деревня постепенно наполняется лаем собак, мычанием коров, рёвом быков и блеянием коз и овец, которых молодые пастухи выводили в поле на пастбище. Музыка человеческого селения перемежалась с бойкой перекличкой птиц в берёзовой роще, жужжанием насекомых, летающих по саду ведуньи, далёким кряканьем уток на реке и всплесками воды от спускаемых на реку лодок рыбаков.
Запахи, которые надёжно скрывала под своим покрывалом ночь, также высвобождались навстречу солнцу: свежий аромат сырой после ночи земли и росы, блестящими каплями свисавшей с цветущих трав, запах свежеиспечённого хлеба, доносящийся из деревни вместе с дымом из печей, что разжигали хозяйки после недолгой летней ночи.
Ко всем этим привычным ароматам примешивался ещё один, который чуткий нос Фавры едва улавливал среди россыпи прочих запахов. И он становился всё ближе.
Она ждала этого. Девчонка явно не глупа и ведунья заметила, что та бросила взгляд на дикую сирень, которая в изобилии росла у забора. Ведунья догадывалась, что та обязательно наведается к ней. Вчерашнее событие стало лишь поводом для того, что и так завещала судьба.
Что-то было в этой девице такого, что отличало её от прочих жителей деревни. Едва уловимая разница, но всё же она была. Ещё когда она только появилась в Своельге, ведомая альвами под руки, ведунья отметила её взгляд и едва заметные колебания воздуха вокруг неё. Казалось, что девушка вызывает отклик в природе. Это было странным, забытым явлением, и оттого очень любопытным.
Фавра услышала шорох травы под ногами гостьи, подходившей к двери её жилища. Отложив в сторону ступку, ведунья встала из-за стола, за которым толкла травы, готовя снадобье, подошла к двери и открыла её. На пороге, подняв руку, но не успев постучать, застыла Полина. В светло-серых глазах девушки мелькнуло удивление. Она опустила руку и коротко поклонилась ведунье, которая, как всегда, скрывала своё лицо.
– Здравствуй Фавра! Я прошу прощения, что так рано пришла…
– Заходи уже, – прервала извинительную речь ведунья, пропустила мимо себя девушку и притворила дверь, – я ждала тебя.
В избе было темно и она встретила девушку резким, кружащим голову запахом разнотравья, пучками сохнущего по стенам. Единственное небольшое окошко пропускало немного света, которое выхватывало из темноты лишь малую часть комнаты вместе с половиной стола, на котором беспорядочно были разбросаны травы, ступка, мешочки и коренья. На другой половине стола горел дрожащий огонек свечи, чуть рассеивая полумрак помещения. Под потолком в левой части дома висела пустая клетка, в которой обычно держали птиц.
Полина прошла в дом и оглянулась на ведунью, которая стояла у двери и смотрела из-под тёмного капюшона. Она казалась продолжением теней, что, подрагивая, расползались по стенам. Фавра привычно сутулилась, но даже так была ростом с Полину, которая никогда не считалась коротышкой.
– Ждала? – удивилась девушка, поведя плечами от озноба.
– Конечно, – насмешливо ответила женщина. Она прошла мимо девушки и села за стол, принимаясь за дело, от которого её отвлекла Полина. – И ты присаживайся, – ведунья махнула длинным широким рукавом в сторону табурета с противоположного края стола, схватила ступку и усердно начала толочь в ней растение, судя по запаху – чабрец.
Полина послушно села, сложив руки на коленях, и стала наблюдать за работой Фавры.
– Слушаю тебя, – вминая пестом в ступку, произнесла ведунья. – Или ты помолчать пришла?
Полина чувствовала себя не в своей тарелке. Фавра в своём мешковатом балахоне, напоминала древнюю старуху. Но вот голос её резко контрастировал с внешностью. Он был высоким и мелодичным. И руки. Не сморщенные, усеянные синими венами старушечьи руки, а гладкие, с аккуратно подстриженным ногтями. И вечно скрываемое лицо совершенно не располагало к душевной беседе. Полина уже пожалела, что пришла сюда. Но ей надо было выяснить, отчего ведунья вчера скрыла правду.
– Фавра, – дрогнувшим голосом начала Полина, – я могу лезть не в своё дело, но это не даёт мне покоя.
Ведунья продолжала усердно крошить растение и казалось, совершенно не слушала свою гостью. Полина собралась с духом и выпалила свои подозрения.