Все десять старейшин, кроме самого Олли, согласно закивали, поглядывая на свои семьи, отвечая на молчаливые вопросы: «Неужели правда?».
– Те, кто был с нами в Гнездо, смогут рассказать вам о том, что увидели мы в прежде свободном селе, который теперь всё больше гнёт спину перед неуёмной жадностью столицы. Также они расскажут вам, что мы увидели в глазах тех, кто уже столкнулся с отрядами порядчиков. Не было там былого веселья и радости. Сплошное горе и потухший взор, полный скорби; опущенные плечи и страх, который они сеют вокруг себя. И я не хочу, чтоб моя семья и все вы стали подобны тем, кто молча принял несправедливость этого Волхгота! – Ронстейн поднял перел собой руку, сжатую в кулак. Костяшки пальцев побелели от натуги. Лицо старейшины перекосилось от гнева. Казалось, что если попадётся сейчас ему порядчик, он его прямо так, голыми руками и удавит. В прошлом грозный воин, викинг, как и Олли – он не забыл, как крушил врагов.
– Олли сказал, что у них ружья! Как ты предлагаешь бороться с ними? У нас только мечи и топоры, да и то не у всех, – взял на себя смелость первым высказаться Тихон – член семьи Николая – дед с седыми волосами и морщинистым лицом. Стоящие с ним рядом домочадцы согласно загудели. Полина, которая была тут же, сжала руку Кати, которая побледнела от ужаса и, казалось, готова была хлопнуться в обморок.
– Также у нас есть и дальнобойные луки, которые ты, Тихон, мастеришь для охоты. У нас есть чем встретить врага! – сверкнул глазами на старика Ронстейн. – Мы поставим стены вокруг деревни! Нам есть чем ответить этим трусливым псам!
Стоящие в передних рядах скандинавы одобрительно загудели, поддерживая своего соплеменника.
– Олли говорит, что отряды уже здесь. Успеем ли мы возвести укрепления? Как я понимаю, у нас не так уж много времени, – качая головой, сказал Захар, брат Тихона, такой же седовласый старик.
– Значит мы сделаем столько, сколько успеем! – Ронстейн заскрипел зубами и прошёлся яростным взглядом по каждому из присутствующих. – И если начнём прямо сейчас, то сделаем больше! Я всё сказал, – добавил он и сел на своё место, наклонившись к сидевшему рядом Олли и что-то прошептав тому на ухо. Олли лишь дёрнул головой, отмахиваясь от явно недовольных слов своего друга.
Следующим поднялся Божан. Он медленно подошёл к краю постамента, посмотрел на Тихона с Захаром и улыбнулся.
– Я понимаю ваши сомнения, мои друзья, – глубокий бас не был громким, но его слышал каждый. Божан считался третьим по старшинству после Олли и Ронстейна и отличался куда более спокойным нравом и рассудительностью. – У нас действительно слишком мало средств, чтобы дать достойный отпор противнику, коим, без всякого сомнения, является Волхгот и его порядчики. Я часто не соглашаюсь с моим другом Ронстейном, – он взглянул на скандинава, который насуплено смотрел перед собой, готовый прямо сейчас броситься в битву, – но теперь вынужден поддержать его. Я также, как и вы, не хочу, чтоб на святые земли нашей Макоши пришла война. Но не нам выбирать судьбу. Видно, так угодно богам. Вспомните древние легенды! Именно здесь, на берегах серебристых вод Туи, был рождён Великий король Первых людей, радетель Енкильмаала и защитник всего живого. И именно он повёл армию людей на битву богов с демонами, когда готова была свершиться несправедливость. И в нас живёт дух тех великих героев! Они, также как и мы вели мирную жизнь, но были вынуждены встать на защиту мира против значительно превосходящих сил. Конечно, Волхгот – не демон. Но его разум явно сбился с пути, раз он идёт наперекор древним устоям. И нам необходимо вразумить его. А раз нет иного выхода, кроме как сделать это путём оружия, значит будет так. Мы можем дать им откуп, мы можем отдать им наших детей, отводя беду от деревни. Но кто, скажите мне, будет решать, кого мы отдадим на произвол судьбы в следующий раз?! Нет, я не рад войне, видят боги, но нельзя потакать несправедливости. Я поддерживаю Ронстейна. Я всё сказал.
Божан сел на место, давая право слова другим старейшинам. И каждый сказал то же самое, поддерживая и Ронстейна и Божана.
Полина наблюдала за окружающими её своельжцами. Тяжёлая хмарь легла на лицо каждого. Малика обнимала испуганную Марью, и взгляд её был решительным. Иван раскраснелся. Глаза его бегали туда-сюда, юношеские брови были нахмурены. Полина подумала, что бойкий мальчуган, которого она повстречала впервые три года назад незаметно превратился в юношу, в уже почти взрослого мужчину.
Катя пришла в себя и теперь сопела носом, плотно сжав губы. Ей, наверняка, приходилось тяжелее многих. Еще несколько месяцев назад она жила в мирном Екатеринбурге, в современном городе, не ведая тягот жизни, окружённая родительской заботой. А теперь вынуждена столкнуться с войной, маячившей красными всполохами на горизонте. Или то было заходящее солнце?