– Аннабель, – сказала я, – детка, не будь слишком жестокой. Почему было тебе не рассказать отцу о своих чувствах, вместо того чтобы бежать из дома, подобно маленькой дурочке?
– Мне пришлось бежать. Он не позволил бы мне выйти замуж за Эндрю. О, он сказал как-то – и это ложь! – о том, что Эндрю не джентльмен.
Как будто мне есть до этого дело! – Ее ротик искривился в странной полуулыбке, и между губами показался кончик языка. Я отпустила ее руку, почувствовав странное отвращение. – На самом деле он не хотел, чтобы я вышла замуж за Эндрю, потому что он ненавидит меня, и всегда ненавидел. Он не хочет, чтобы я была счастлива.
– Он не хочет, чтобы ты оказалась несчастной! – со злостью сказала я. – Он знает, что для тебя лучше. Сэр Эндрю просто... просто плут!
Она бесстрастно изучала мое лицо.
– Какая ты глупая, Дамарис. Ты ведь любишь моего отца, ведь правда? Ты веришь всему, что он тебе говорит; ты подлизываешься к нему, словно собачонка. Ну что ж, с сегодняшнего дня ты вряд ли когда-нибудь еще его увидишь. Это больно, не так ли? Постарайся сказать себе, что все к лучшему; почему бы и нет? – Она рассмеялась; это был отвратительный смех, который пронзил меня, словно нож. – О, я знаю, что ты чувствуешь. Но у меня есть надежда, а ты... ты уезжаешь. Ты никогда его больше не увидишь. Никогда!
Это не была истерика, и я не могла дать ей пощечину. Но я также не могла больше сидеть здесь и слушать ее бредни.
Я уже шла к выходу, когда она произнесла то, от чего кровь бросилась мне в голову:
– Эндрю – превосходный дуэлянт, он учился в Париже. Как ты думаешь, что случится после того, что отец наговорит Эндрю? Как ты думаешь, почему он отослал тебя подальше? И что, ты думаешь, они оба делают сейчас?
Глава 12
Не дожидаясь ее дальнейших слов, я бросилась вниз по лестнице. Гостиная была пуста. Я снова побежала наверх и забарабанила в дверь Рэндэлла. Наконец сонный и недовольный голос ответил мне.
– Сейчас же выходи! – прокричала я. – Происходит нечто ужасное!
Позади меня раздалось шарканье ног. Я повернулась. На верхней ступени лестницы стоял Ангус. Я схватила его за рукав куртки. Ткань была такой грязной, что мои пальцы соскользнули.
– Где они? Ты знаешь, я вижу это по твоему лицу.
– Ну да, знаю, – ухмыляясь, ответил Ангус. – Но не скажу.
Я почувствовала, как изменилось мое лицо. Не знаю, что он прочел на нем, но улыбка сползла с его физиономии.
– Там внизу, – пробормотал он, показывая где.
В самом конце холла тяжелая дубовая дверь отделяла западное крыло от более старого дома. Я навалилась всем телом, открыла ее и побежала, мои шаги эхом отзывались в пыльных деревянных панелях длинного коридора.
Потом я услышала голоса. Трудно было определить, откуда они исходили, и я стала толкать все двери подряд. Третья дверь открывалась на галерею менестрелей, высоко вздымавшуюся над Главным залом. Галерея выходила на восток; через высокие окна пробивались рассветные лучи, пыльные цветные стекла окрашивали их в мутный шафранный и бледно-алый цвет. В их мрачном сиянии в центре зала стояли друг против друга двое мужчин.
Они были почти одного роста; Гэвин стоял ко мне спиной, но сэра Эндрю я могла разглядеть совершенно ясно. Он снова позировал и красовался. Одна рука покоилась у него на бедре, другой он подкручивал свой ус.
– Это – мое последнее предложение, – говорил Гэвин, когда я появилась в зале. – Принимаете вы его или нет?
Сэр Эндрю колебался, оглядывая комнату, словно бы в поисках ответа. Ни один из них не слышал, как я вошла. Балюстрада галереи была так высока, что мне пришлось встать на цыпочки, чтобы видеть Гэвина, который стоял прямо подо мной. Затем откуда-то, куда не доставал мой взгляд, раздался третий голос.
– Он отвергает ваше, как вы изволили его назвать, предложение, – произнесла леди Мэри. – Гэвин, не будьте глупцом. Вам не о чем торговаться.
– Вы забыли об Аннабель. Я скорее брошу ее в пруд, чем позволю ему завладеть ею.
В его голосе было столько страсти и столько презрения, что я похолодела.
– Как вы смеете говорить со мной таким тоном? – возмутился сэр Эндрю.
– Полагаю, что до этой минуты я был еще довольно сдержан, – ответил Гэвин. – Я не говорил вам множества вещей, которые хотел бы сказать. Трус... мошенник... лжец...
Несмотря на всю мою неприязнь к сэру Эндрю, я не могла не признать, что он достойно ответил на то, что, без сомнения, было провокацией.
– Я дам вам шанс взять назад эти слова, – вспыхнув, сказал он.
– Я не возьму назад ничего.
– Тогда вы не оставляете мне выбора. Один из моих друзей нанесет вам визит.
Я не осознавала, как молод сэр Эндрю, пока не увидела его самодовольной улыбки, с которой он произносил эти напыщенные слова.
– О нет. – Гэвин бросился к резному дубовому сундуку у камина. Когда он прыжком вернулся назад, в его руках было по одной богато украшенной рапире. – Мы разрешим этот вопрос прямо сейчас. Эти клинки покрыты пылью, но и они сойдут!
Мой паралич прошел.
– Гэвин! – прокричала я. – Вы не в своем уме. Прекратите!
– Иди к себе в комнату, – приказал Гэвин голосом, каким обычно приказывал собакам.
Галерея была мала; ступеней, ведущих вниз, в зал, у нее не было. Мне придется вернуться и обойти дом, чтобы добраться до них, а к тому времени, как я проделаю весь этот долгий путь, они уже начнут бой.
Гэвин бросил одну из шпаг, и сэр Эндрю поймал ее. По тому, как его рука легла на рукоятку шпаги, я поняла, что он знал, как фехтовать. Я посмотрела на затянутые в черные перчатки пальцы Гэвина, на рукоятку его шпаги и с ужасом вспомнила, что два из этих пальцев всего лишь набиты ватой. Святые небеса!
Двери в дальнем конце зала скрипнули и распахнулись. В щель просунулось сонное, недоуменное лицо Рэндэлла.
– Доброе утро, – сказал он с блаженной глупостью. – Что-то не так?
– Рэндэлл, останови их! – вскричала я, вставая на цыпочки. – Они собираются драться!
– Вы – джентльмен, мистер Гордон, – произнесла леди Мэри, выходя из тени и обращая на него всю магию своих глаз и улыбки. – Вы слышали, в каких выражениях характеризовал моего брата мистер Гамильтон. Теперь они здесь – почему бы и не позволить им слегка выйти из себя?
Она легко рассмеялась, сведя все дело к шутливой схватке двух разозлившихся мальчишек, и грудь Рэндэлла заметно выпятилась.
– Полагаю, вы правы, – сказал он, придерживая пальцами галстук. – Небольшая разрядка, просто, чтобы их успокоить... Я останусь, чтобы насладиться поединком.
– Поединком? Вы что, думаете, что это игра? – Гэвин стащил куртку и бросил ее на пол; одним нетерпеливым движением руки освободил воротник. – Ну же, сэр, занимайте позицию. Покончим с этим, пока не сбежались остальные домочадцы.
Эндрю поклонился.
Я подобрала свои юбки и побежала. Теперь оставался только один способ остановить их – физически встать между ними.
Еще до того, как добралась до зала, я поняла, что опоздала. В ушах раздавался резкий звон стали о сталь – ошибки быть не могло.
Солнце было уже над горами. Оно осветило холл сиянием и превратило тонкие стальные клинки в огненные колеса.
Гэвин все еще был на ногах; более того, он хорошо держался. Должно быть, они скрестили шпаги, как только я покинула галерею, потому что оба уже тяжело дышали. Сэр Эндрю двигался осторожно, словно первая же неудачная атака заставила его уважать противника. Они медленно кружили, движения их походили на танец. Вперед и назад, влево и вправо. Клинки едва касались друг друга, издавая легкий звук, похожий на звон колокольчика.
Потом – быстрые движения, скрежет металла, который эхом отозвался от стропил. Сэр Эндрю отпрыгнул назад, его плечи сгорбились. Рэндэлл, прочистив горло, поднял одну руку.
– Стоп! – провозгласил он. – Первая кровь!
Гэвин одарил его сардоническим взглядом, но послушно опустил кончик своей шпаги. Сэр Эндрю осматривал глубокую неровную полосу, сочащуюся красным, на превосходном батистовом рукаве его рубашки. Рэндэлл шагнул было вперед, но юноша взмахом руки приказал ему отойти.