— Пф. Да кому это интересно? — отмахнулся я. — Глянул я в отеле это ваше галовидение. Редкостная хрень. Новостные программы еще как-то можно смотреть. А все остальное — бардак, блядство и бред наркомана. И реклама через каждые пять секунд. Такое ощущение, что народ больше всего интересуется — надела звезда инфлюэнца трусы перед церемонией награждения «Лучшей песни года», или таки нет. Стыдоба.
— Просто вы старый, — с детской непосредственностью резюмировала «шпионка». — Сколько вам? Сто лет? Двести?
— Семьдесят восемь, — буркнул я, и собрался уходить. Неужели я выглядел на сто? Ощущал то себя лет на сорок. Не больше.
— Ну вот! Современное галовидение делают молодые. Потому вам их и не понять.
— Значит и интервью со мной эту твою молодежь не заинтересует. А раз так, то и говорить не о чем. Езжай домой, специальный корреспондент. Подглядывай за экзальтированными пидорасами. Начальство будет в восторге.
— Да они пищать от счастья будут, — она уцепилась малюсенькой ладошкой мне за локоть. Не хватило даже чтоб полностью мне руку охватить. Точно — гномка.
— Отцепись, — рыкнул я.
— Неа! — решительно заявила та. — Вы же второй полковник на планете! И я поспрашивала у знакомых, кто в армии служил. Мне сказали, вы на всю Федерацию известны. Не чета нашим, чисто планетным, звездочкам. Вас везде знают.
— И что?
— Вы герой!
— Ай, — вытянул я руку из слабенького захвата. — Не морочь мне голову своими пустяками. Нашла, блин, героя!
— Еще я знаю, что вы благотворительный фонд «Оборона Леса» зарегистрировали. А я вам такую рекламу могу сделать, что деньги рекой польются. Вам ведь средства для чего-то важного нужны? Правда?
— Правда, — обреченно вздохнул я, осознав, что отделаться от маленькой приставущей блохи просто так не получится. Не бить же ее⁈ — Звать-то тебя как, звезда экранов?
— Лилу.
— А человеческое имя? — не поверил я.
— Лидия Лукошина. Но друзья зовут — Лилу. И вы так зовите.
— Ладно, — снова вздохнул я. — А я — Стас. Как ты на своей мыльнице сюда заехать умудрилась?
— Ай, — беспечно отмахнулась Лилу. — Она застряла.
— А как ты домой поедешь? — удивился я.
— Ну, я думала, — гномиха накрутила каштановый локон на палец. — Я у вас поживу. Дроша видов поснимает. Потом ваше интервью запишем. А после, вы на танке меня до дороги дотяните.
— Все по полочкам разложила, — засмеялся я.
— Я вообще продуманная девушка!
— Да? А где ты собираешься ночевать? В моем лесу пока отелей не построили.
— А вы, дедушка? Вы же где-то живете.
— Пока — в танке. Потом мой новый дом привезут.
— Ну вот! — торжествующе воскликнула журналистка. — И я в танке. Зрителям будет интересно посмотреть на военную машину.
— Ты еще и снимать ее собралась? Офигеть!
Хотел сказать слово покрепче, но совестно как-то стало. У меня тут детский сад в пуп дышит.
— Ага. Редакторы любят, когда много материала.
— Может, по-быстрому поотвечаю на твои вопросы, да и домой поедешь? Родители тебя не потеряют? Тебе сколько лет вообще?
— Женщин о таком не спрашивают, — гордо выговорила Лилу. Видно было, как давно она хотела заявить нечто подобное хоть кому-нибудь.
— Так это — женщин. А ты еще цыпленок, — потрепал я ее по голове. — Давай. Зови сюда своего дрона. Будем интервью записывать.
— Неа. — угрюмо надула губки пигалица. — Здесь нельзя. Вы же военный. Вас, дедушка, нужно на фоне танка снимать. А Дрошу я там у вас на полянке посадила. У него батарейка быстро садится. У вас же там есть зарядное устройство? Реактор в танке? Чем там ваши пушки стреляют?
— Нет у меня ни реактора, ни пушек, — тяжело, в который уже раз, вздохнул я. — И я не дедушка. Не зови меня так.
— А мой дедуля любит, когда я его дедушкой зову, — озадаченно выговорила приставала, ныряя в салон микроскопической машины. Тут-то я и разглядел, что и округлая попка у нее присутствует, и вообще фигурка. Пришлось самому себе напомнить, что заглядываться на детей — прямой путь в педофилы.
— Так что там с родителями? — напомнил я, когда Лилу вынырнула с сумкой в руках. И был этот баул как бы ни в половину самой гномки.
— Я для них «отрезанный ломоть», — дернула подбородком тяжелоатлетка. Багаж мало того, что был огромным, так еще и тяжелым. — Отец на канал помог устроиться, и решил, что на этом его долг исполнен. А мать всегда старшего брата больше любила.
— Ты хотя бы совершеннолетняя? — подавив в себе сильно нецензурную фразу, поспешил сменить тему. Лезть в проблемы чужой семьи совершенно не хотелось.
— Давно уже, — вытаращилась на меня девчушка. — Уже больше года.