— В ученики, значит… — Карлис покосился на возившегося у ворот Олави. — Хорошо, заходи, обговорим.
***
Родители Паси, узнав о том, что он станет следующим жрецом деревни, не находили себе места от счастья. Это не только означало, что их сын проведет остаток жизни в достатке, но и избежит призыва на Вечную Войну. Ведь за всю историю не было еще ни единого случая, когда вестники Древних забирали с собой жрецов.
Сам же Паси с первого дня целиком посвятил себя учебе. В отличие от Олави, он с завидным рвением зубрил молитвы на языке Древних. Давалось ему это занятие гораздо проще, учитывая, что после инцидента у молельного камня смысл некоторых он по какой-то причине мог понять, хотя отдельные слова по-прежнему оставались для него неразрешимой загадкой. На четвертый день обучения старик Карлис разрешил Паси то, чего никогда не разрешал делать Олави – спуститься в подвал дома. Это место ревностно охранялось жрецами и обитой железом дверью, потому как там содержались артефакты культа. Хотя для Паси они особого интереса не представляли, его больше заботил мир сновидений, он все же был благодарен за проявленное доверие и внимательно слушал рассказы Карлиса о странных вещах, покоившихся на пыльных полках подвала. Там был и церемониальный кинжал с волнистым лезвием, который использовался во время жертвоприношений, и особые обереги, защищавшие от пагубного воздействия молельного камня. На вид они были похожи на дверной молоток и так же не нравились Паси, заставляли его нервничать.
— И правильно, — однажды сказал Карлис, узнав об этом. — Это знак Древних. При виде его ты должен нервничать. Это проявление уважения к нашим покровителям. Не забывай об этом никогда.
Но самым ценным предметом в подвале был меч. Покрывшийся слоем пыли и паутины он стоял на подставке в дальнем углу, и чтобы заметить его нужно было поднести свечу почти в упор. Ведь лезвие этого меча было чернее ночи, а тусклый огонек не оставлял на нем ни единого отблеска. По словам Карлиса этот меч три поколения назад подарил деревенскому жрецу вестник Древних за то, что один из юнцов, попавших под призыв, прошел поля сражений и стал на охрану Первого города.
— Лезвие этого меча сделано из звездного металла, — рассказывал старик. — Древние принесли его с собой с небес. Оно никогда не тупится и не ржавеет, а в руках умелого воина способно разрубить даже самые крепкие доспехи.
В тот момент Паси жалел о данном обещании хранить тайны культа. Сам он в мечах имел мало интереса, зато знал, что услышь эту историю его друг Тапани, то прыгал бы от радости до потолка.
Слухи о том, что Паси стал новым учеником жреца, быстро разлетелись по деревне. Люди, до того ни разу не сталкивавшиеся с подобными переменами, восприняли их, как водится, в штыки. Где это видано, что юнец, еще вчера имевший наглость уснуть во время молитвы, идет в жрецы? Немалую роль в распространении слухов сыграл и Олави, которому позволили временно остаться вторым учеником, но сам он прекрасно понимал, что продлится это недолго. Рано или поздно Паси окончательно выдавит его и ему придется идти в пахари или вояки. Естественно, ни того ни другого он не хотел.
Несмотря на всеобщее неодобрение решения Карлиса, прилюдно никто на эту тему не высказывался. Как ни как, жрец ведает больше крестьянина. На то он и жрец. К тому же, рвение к учебе у Паси было заметно невооруженным глазом даже тем, кому он был явно неприятен. Это давало ему некий запас доверия. Небольшой, но все же.
Сам Паси на слухи никакого внимания не обращал. Он был увлечен изучением мира снов во время редких, но очень познавательных сеансов вдыхания душистого пара, проводимых Карлисом. Вместе они погружались в транс и летали над бескрайними землями региона, который, как узнал Паси, назывался Западным. Всего таких регионов было четыре, по именам сторон света. И все они, как ни парадоксально, упирались в одну и ту же горную гряду, отделявшую их от Бездны. Во время полетов старик Карлис рассказывал Паси, что в мир сновидений попадают все люди, хотят они того или нет. И хоть для каждого он представал в своих особенных цветах, все же был единым для всех.
— Противоречия здесь норма, — говорил Карлис. — А противоположности, бывает, оказываются одним и тем же. Правила, к которым привык наш разум в мире яви, лишком сложны для этого места. Здесь они скорее советы.