На поляне у молельного камня людей собралось немного. Далеко не всем в деревне были интересны казни, дел на полях и без того хватало. А те, что пришли, уже позанимали свои привычные места вокруг кольца мертвой земли.
Жрец провел Паси прямиком к алтарю. В то место, которое ему никогда не было видно из-за монолита. И вот, теперь он находился к плоскому булыжнику, покрытому пятнами запекшейся крови, ближе всех в деревне. Он стоял прямо перед ним, на коленях. По иронии судьбы, тайное желание Паси когда-нибудь увидеть алтарь во время ритуала исполнилось. И оно было его последним.
— Склонись, — приказал Карлис, доставая из-за пазухи кинжал.
Паси принял позу, в которой проводил все молитвы. Только на этот раз он уперся лбом не в землю, а в плоский булыжник. На ощупь тот оказался теплым и шершавым. Вот только Паси это не волновало, ведь прежде чем склониться, он бросил последний взгляд на черный перст монолита, указывавший в пасмурное небо. И на этот раз не увидел в нем никакого величия. Вся загадка, вся иллюзия таинственности испарилась. В голове Паси что-то сдвинулось с места. Символ власти Древних потерял для него всяческую важность. Он пока еще не понимал, что с ним происходило, но вера в молельное место померкла, как старая краска на солнце, а сквозь нее проступило настойчивое чувство, что его обманули. Жестоко, несправедливо, коварно обманули. И что самое страшное, у него больше не оставалось времени, чтобы разобраться во всем, понять…
Карлис взвесил кинжал в руке, будто держал его первый раз в жизни. Хотя, в какой-то мере так оно и было. До этого дня ему еще никогда не приходилось казнить того, кто этого не заслужил. В глубине души он все еще наделся, что продолжает спать. Что их с Паси путешествие в мире снов слегка затянулось, и они стали заложниками какого-то странного видения. Но стоит немного подождать, проявить терпение, как действие пара пройдет. Они придут в себя, сидя в гостиной, а перед ними на столе будет стоят котелок со змеями вместо ручек и остывшим отваром внутри.
— Паси Ахо, — после долгой паузы сказал Карлис, — во славу Древних и ради избавления от проклятия Желтого короля, я приношу твою жизнь в жертву. Встреть свою судьбу смело, как подобает настоящему воину и да упокоится твоя светлая душа в чертогах Первого города, — он шагнул к Паси и поднес кинжал к его горлу. — Стелл’бсна орр’е кадишту нг’ха!
— А ну пшли вон!
Вдруг мимо лица Карлиса пронеслось нечто яркое и горячее. Старик инстинктивно отшатнулся назад и сел прямо на мертвую землю. Капюшон спал с его головы, от чего ему теперь удалось хорошо рассмотреть происходящее. Рядом с алтарем, держа в руках увесистую ветку, дальний конец которой горел, как самый настоящий факел, стоял Тапани. Его лицо было преисполнено храбрости и гордости.
— Пшли вон, говорю! — Тапани еще раз взмахнул веткой, отгоняя уже подходивших к нему деревенских мужиков.
Паси поднял голову и вопросительно посмотрел на друга.
— А ты чего расселся? — Тапани сделал еще один взмах. — Беги, пока нас обоих не зарезали!
— Что? — Паси пока еще не до конца осознавал это, но нечто, сдвинувшееся в его голове, и стремительно подтачивавшее его веру, только что справилось со своей работой. Чары монолита развеялись окончательно.
— Я говорю, беги! — Тапани с силой пнул его носком сапога под ребра.
— Спасибо… — шепнул Паси и побежал.
Он ринулся в лес. Туда, где провел все свое буйное детство. Туда, где его будет сложно найти. Он бежал, не жалея ног. Так быстро, как будто за ним гнались не люди, а голодные волки. Через буреломы, просеки и болотца. В самую гущу. Подальше от других деревень и от культа. Подальше от Древних и их жертвоприношений.
Паси бежал и впервые в жизни чувствовал себя свободным. Хотя до этого часа даже не представлял, что был в плену. Он смеялся сквозь отдышку и кашель. Смеялся и плакал одновременно. Потому, что понимал, что эта свобода продлится не долго. Потому что слышал за спиной лай охотничьих собак, взявших его след.
Но тучи на небе решили иначе. Впервые с самой весны небо разразилось дождем. Проливным, сбивающим все запахи дождем.
2 Черные деньги