— И что же ты, Тадеуш Голд, сын судьи Замостья, хочешь узнать? Может быть тебя интересует любовь? — язык Паси заплетался, а слова разбегались по углам сознания так, что их приходилось выуживать силой. — Да, ты ее найдешь… И не раз. Женишься скоро. Точно вижу…
— Нет, я хочу узнать, когда смогу отомстить убийцам моего отца.
— А, месть. Грязное дело на благо чести? — он коснулся ладони парня, наблюдая за тем, как из-под пальцев разлетаются искры всех цветов радуги. — В твоей жизни нет места мести. Мне ее не видно. Одно спокойствие, размеренность, разложение… Нет, развитие. Вижу детей, наследников рода. Вижу их детей, и детей их детей. Ты воздвигнешь поместье, новое. Сперва оно будет меньше прежнего, но со временем вырастет, обзаведется крыльями. Полетит… — Паси фыркнул и мотнул головой, стараясь сохранить остатки осознанности. — Нет, не полетит. Не те крылья. Ты найдешь свое место, Тадеуш. Остепенишься. Станешь шире, толще. Проведешь остаток жизни в спокойствии и процветании. Вот, что показывают твои линии судьбы.
— Но… — Тадеуш убрал руку. — Это неправильно. Я не хочу спокойствия. И размеренности тоже не хочу. Пока мой отец не похоронен, пока ублюдки, что убили его, безнаказанно топчут землю Замостья? Ну уж нет. К черту спокойную жизнь!
— Ну, ну, побереги нервишки. От них все болезни. А на счет мести я уже сказал, твои линии судьбы ничего про нее не говорят.
Паси пожал плечами.
— Это не справедливо, — Тадеуш глянул на свою ладонь и сжал ее в кулак.
— Справедливость придумали люди, вместе с добром и злом. Они настоящие только для тех, кто в них верит. А судьба – это воля вселенной. Против нее не попрешь…
Разговор прервал трактирщик, принесший еще водки со стаканами для телохранителей. Влодек с Каетаном, продолжая следовать своим принципам, к ней так и не притронулись. Тем не менее, дальнейший вечер лишился того напряжения, которое они привносили. Окончательно захмелевший Тадеуш и Паси, подхваченный волнами грибного безумия, какое-то время говорили о судьбе и ее причудах, а когда принесли закуску – сменили тему.
— Стесняюсь спросить, но, если не секрет, откуда берутся такие… такие… — Тадеуш бегал взглядом по Паси в попытке подобрать подходящее слово. — …странные люди, как вы?
— Странные? — тот развел руками. — Это смотря как посмотреть. Для меня странные все остальные.
— Правда? Это почему же?
— А потому, что мыслей своих не слышите. Только чужие. Живете себе, делами занимаетесь, а вокруг твориться не пойми что. И главное, никто не замечает. Будто так и надо.
— Я уже ничего не понимаю… Нет, мне интересно, откуда вы.
— Зачем это? — Паси нахмурился.
— Может быть, когда-нибудь я захочу посетить вашу родину?
— Не захочешь. Неприветливые края и люди.
— И все же.
— Отовсюду понемногу. Про Скандинавию слышал?
— Конечно. Мне дед рассказывал, что когда-то очень давно, еще до того, как моря поменялись, это был большой полуостров на севере.
— Ага, на член похожий, — язвительно добавил Влодек.
— Сам ты на член похожий, — отмахнулся Тадеуш.
— Нет, ну чего? — Паси опять улыбнулся, обнажив прореху в зубах. — Он правильно сказал. До того, как моря поменялись, она была полуостровом, а потом слилась с материком. Но на член быть похожей не перестала. Зимой слишком холодно, летом слишком жарко. Засухи, неурожайные года через один. Вечная Война прямо под боком. Вестники Древних раз в поколение набирают молодых на фронт, так что бабам приходится рожать без остановки, только чтобы после очередного призыва было кому на полях работать. Северные земли не такие, как эти. Там нет ни единой деревни без жреца культа. Сплошные молитвы за то, да за это…
— Как по мне, то лучше уж культ Древних, чем Хозяина лесов, — буркнул Каетан, отодвигая пустую тарелку. — На войне хотя бы порядок есть, субординация. А здесь одни дикие людоеды.
— Слова того, кто на войне не бывал, — Паси подмигнул ему, будто стараясь как можно сильнее задеть его самолюбие.
— А мне и не нужно. Нам ваших дезертиров хватает. Уже половину страны под себя подмяли.
— И скоро захватят все остальное, — поддержал его Влодек.