К вечеру так и не отыскав тропинку, Паси остановился на ночлег. Он отошел от тракта подальше, углубившись в лес и развел небольшой костер. Конечно, в это время года на дороге почти никого не бывало, но Паси рассудил, что так все же спокойнее. Прикрытый кустами и деревьями свет костра с тракта заметить будет довольно сложно, а диких зверей он отпугнет. Хотя, в последнем точной уверенности не было, ведь звери в Карапатских лесах необычные и непонятно, как они отреагируют на огонь.
С грибами Паси решил пока вести себя поспокойнее. Он уменьшил дозу почти вдвое. Странные звуки, доносившиеся до него из чащи, и без того пугали, а уж с подстегнутым как следует воображением грозились вылиться в самый настоящий ночной кошмар.
Когда на Карапаты опустилась ночь, погрузившая леса в непроглядную тьму, Паси сидел у костра, смотрел на огонь и вслушивался. Старался привыкнуть к новому, чуждому любому человеку окружению. Сперва кроме потрескивания костра и шелеста ветра, запутавшегося в переплетениях ветвей, ничего не беспокоило застывшее в этих местах время. Но постепенно, по мере того, как ночь накатывала на холмы, невиданные обитатели чащи просыпались, заявляя о себе щелчками, протяжными стонами, свистом и стрекотом. Паси знал, что они видели его, наблюдали за новой добычей из темноты. Один раз ему даже почудилось, будто среди стволов деревьев мелькнула пара красных отблесков глаз. В этот момент его рука невольно потянулась к мешочку с грибами, но он вовремя остановился. Вместо этого он достал из котомки бутылку водки, предусмотрительно взятую утром у трактирщика, откупорил ее, сделал глоток для успокоения нервов, после чего плеснул немного в огонь. Тот ярко вспыхнул, радуясь подарку, и осветил то место, где Паси причудились глаза. Естественно, там не было ничего, кроме скудного подлеска, в котором не смог бы спрятаться даже самый изворотливый хищник.
В эту ночь Паси спал плохо. Из-за усилившихся к полуночи звуков он постоянно просыпался, а уменьшение дозы грибов сделало его ум неуклюжим, замедлило в мире снов почти до полной остановки. От чего ни самих снов, ни какой-либо помощи от Желтого короля он не увидел. А утро стало для него одним из самых тяжелых за последние годы. Голова гудела словно треснутый колокол, кости ломило от сырости, оставшейся после недавнего дождя, листик, упавший с дерева ночью, запутался в волосах так сильно, что пришлось вырвать вместе с ним целый клок, а в животе разразилась самая настоящая буря. Паси еле успел стянуть с себя штаны, проклиная съеденные вчера вечером остатки рыбы.
Но все эти неприятности к обеду были забыты, когда Паси добрался до моста. Река Стрый в этом месте сворачивала вправо и была слишком глубока для переправы. Тракт же, вившийся до этого вдоль нее, продолжался дальше, на юго-запад. Поэтому путникам приходилось пользоваться старинным мостом, возведенным еще до возвращения Древних. Хотя со стороны конструкция казалась надежной, вблизи это ощущение слабело. Как и на самом тракте, смоляное покрытие моста совсем поизносилось. Его остатки были разбросаны то там, то тут темными островками, из-под которых проступал серый искусственный камень. Раньше он был гладкий и ровный, но время с дождями не пощадили и его. Прямоугольные плиты покрылись выщерблинами, ощетинились колючей щебенкой, ступая на которую босыми ногами Паси недовольно морщился. Он шагал вперед, осторожно переступая через щели, сквозь которые было видно воду, протекавшей снизу реки и силуэт свалившегося в нее ограждения моста. Сколько оно пролежало на дне Паси было неизвестно, но он точно знал, что сейчас бы оно ему пригодилось.
Преодолев мост, Паси с облегчением ступил на мягкую землю. Он редко жалел о том, что ходил босиком, но сегодня был тот самый случай.
— В следующем городе куплю ботинки, — проворчал он себе под нос, осматривая ступни на предмет порезов. — Ну его на хрен, такие походы…
Вдруг он осекся, краем глаза заметив нечто знакомое. Это была тропинка. Едва читаемая среди зарослей кустарника, она уходила от тракта в глубь леса. В сторону, где река делала свой второй поворот. Сперва Паси сомневался, что это именно она. Ему было сложно сопоставить то, что он видел во сне с реальностью, ведь во сне лес виделся ему другого цвета, совсем белый. Но чем дольше он вглядывался, тем сильнее утверждался в том, что это именно она.