— Пускай договорит. Поглядим, насколько далеко зашло его безумие.
— О, безумие – это все, что у меня осталось, — Паси сохранял спокойствие. — Но если вы поможете мне с красным оленем, то Хозяину лесов этой зимой смерти не избежать. А когда Карапаты останутся без правителя, культ перестанет существовать. Вам больше не нужно будет прятаться, а охотничьи угодья расширятся многократно. Прямая выгода, разве нет?
— Возможно и так. Но откуда у тебя такая уверенность в том, что Хозяин умрет зимой?
— Я видел это своими глазами.
— Шаман, который не может говорить с духами, видел то, чего еще не произошло?
— Почему же? Еще как произошло. И не раз. Не стоит обманываться, время - это не река, а плоский круг. Гасатур показал мне его так же, как вашу тропинку. Все, что может произойти, уже происходило сотни раз. Нужно только соблюсти необходимые условия и…
— Ну что? — перебила его старуха и обратилась к Ханзи. — Как по-твоему, он достаточно безумен?
— Чтобы напасть на бога? Да. Чтобы убить его? — тот пожал плечами.
— Карапатские цыгане, — она снова посмотрела на Паси, — не принимают догматов культа. Нам безразличны дела Древних, Хасатура, Хозяина лесов или какого другого нового бога. Мы живем в лесу и чтим только его правила. А они говорят нам: «Бери все, что хочешь, но будь готов заплатить». Я вижу, Ахо, что ты многого хочешь, и платить готов не меньше. Ты не враг цыган. Мы примем твои деньги и поможем с охотой. Но помни, все, кто обманывал доверие семьи Делинко, сгинули в чаще.
— Я известный шарлатан, Тсера, — Паси развел руками, — но шутить с цыганами...
Старуха одобрительно кивнула, поднялась на ноги, подозвала Ханзи и они вместе скрылись в ее вагончике.
В это время парни с луками отвели Паси к костру, где вокруг жарившегося мяса уже занимали свои места дети и девушки.
— Что будем делать с этим Ахо? — спросил Ханзи, когда двери вагончика закрылись.
— А ты не слышал, что я сказала? — Тсера уселась на лавку. — Поможем ему убить оленя. За четыре черных монеты мы сможем купить всю сталь в Стрые и еще на двух лошадей хватит.
— К чертям сталь. Мне молодых жалко. В последний раз мы на красного ходили, когда мне было тринадцать. На него приманка нужна, — он многозначительно посмотрел на старуху. — В тот раз она не выжила. Сомневаюсь, что выживет в этот. Если тебе дорога семья, то лучше скажи слово и Ахо исчезнет.
— Свое слово я уже сказала, Ханзи. Мы поможем ему, слышишь? А на его деньги купим стальных наконечников для стрел и копий. В приданное на свадьбу Киззи. Или ты хочешь, чтобы она шла замуж с награбленным за спиной? Хочешь, чтобы ее дети родились с кровью этого Ахо?
Ханзи посмотрел на нее исподлобья, шумно выдохнул и махнул рукой.
— Ты как овдовела, такая несносная стала… С тобой теперь невозможно спорить.
— Ты никогда не мог со мной спорить. Кого на оленя пошлешь?
— Сам пойду.
— Ханзи… — Тсера посмотрела на него как на маленького ребенка, сказавшего откровенную глупость. — Ты забыл какого цвета твои волосы?
— Я последний в семье, кто на него хоть раз ходил.
— Так расскажи молодым, как это делается. Они быстрее, сильнее, крепче…
— Охоту нельзя рассказать. Только показать. Ты это знаешь.
— Знаю. Просто хочу уберечь своего старого глупого брата от плохих решений.
— Нет, Тсера. Если ты думаешь, что черные деньги стоят крови нашей семьи, то это решение самое правильное из всех.
— Не деньги, а будущее Киззи. Но твоя забота о нашей крови меня радует.
— Просто выбираю из двух зол меньшее.
Старуха ничего на это не ответила. Она молча пыхтела трубкой, уголек в которой уже едва светился в полумраке вагончика. Спустя несколько секунд раздумий, она одобрительно кивнула.
— Тогда возьми с собой в пару Яноша. Он способный. Пускай твой опыт перенимает. И Ахо тоже бери. Покажешь ему, что значит, быть Делинко.
Паси сидел у костра и с любопытством разглядывал окружавших его людей. Ему было интересно, как они умудрялись жить там, где кроме них и диких служителей культа больше не жил никто. Он слушал их разговоры, следил за движениями, речью, изучал. Смотрел, как они едят и пьют. Как смеются и хмурятся. Несмотря на непримечательную внешность, он сразу увидел в них некую особую твердость. Она таилась во взглядах, пряталась в жестах. Будто даже самые маленькие из них уже успели пройти через множество испытаний, закалиться в них. К тому же, никто из присутствовавших не угостил его мясом, так что кроме разглядывания лесных цыган заняться Паси было решительно нечем.