— Так значит, это я ее из-за грибов теперь вижу? — спросил Янош.
— Луну? Да, — Паси снова кивнул. — Грибы заставляют твои мысли идти обходными путями и от этого ловушки, расставленные Ньярлатхотепом, больше не работают. Мне об этих грибах рассказал один отшельник, живший на промозглом мысе, далеко на север от того места, где я вырос. Каждое лето он уходил на юг, чтобы собрать как можно больше грибов, засушить про запас. У него их целый погреб был. Странный дед… Все в море плевался со скалы и с дверью разговаривал.
— Твой пример для подражания?
— В каком смысле?
— Ну, ты для остальных примерно так же выглядишь. Только дед тот отшельничал и не трогал никого.
— Ну, не то чтобы прямо пример... Просто, когда постоянно ешь грибы и криво думаешь, это откладывает свой отпечаток. Без этого никак. Малая плата за возможность видеть мир таким, каким он есть.
— А ты не думал, что все как раз наоборот и это тебе грибы всякую чушь показывают?
— Думал. Когда отшельника того ограбил и в лесу грибов его с непривычки объелся. Тогда я много чего думал. Но все мои мысли не значат ровным счетом ничего. Даже без грибов люди видят мир каждый по-своему. Для кого беда соседа – праздник, а для кого – горе. Кому работа в радость, а кому – каторга. Не зря же есть поговорка, что столько есть мнений, сколько и людей. Но все эти мнения всегда разбиваются о реальность. Она не щадит никого. Ни богатых, ни бедных, ни больных, ни здоровых… Если ты в чем-то ошибаешься, то рано или поздно мир приложит тебя хорошенько, чтобы глаза приоткрылись. Гасатур живет вне времени и для него все мои жизни, все варианты меня – открытая книга. Он много раз предупреждал меня видениями о грядущем, а я, будучи глупым юнцом, не слушал его. Думал, что знаю лучше, что сам справлюсь. Теперь я стал старше и мудрее. Теперь я понимаю, что если стоять на пути у горного обвала, то совсем не важно, что ты о нем думаешь. Он сметет тебя, да и все. Мы всего лишь маленькие песчинки на пляже, пыль в бескрайней черноте между мирами. И наше мнение о том, что истина, а что – нет, никак на эту самую истину не влияет. Возможно, только смешит тех, кто побольше и поважнее нас.
— Ну тебя понесло… — фыркнул Янош. — Я просто спросил, не кажется ли нам, что Луна вот такая из-за грибов, а ты мне тут про черноту между мирами и горные обвалы… Тебе точно нужно поменьше этой дряни есть, а не то последние мозги растеряешь. Еще и отшельника зачем-то ограбил. Ахо, ты не думал, что только своим присутствием людям вред приносишь?
— Думал. Как и те, кто хотели мне голову отрезать за то, что увидел то, чего не положено видеть. В этом все люди… Мы ищем простые ответы на сложные вопросы.
— Как же с тобой сложно говорить, — не дал ему закончить мысль Янош. — Тебя все время несет куда-то не туда.
— Извини. Сегодня такое настроение. Лучше ложись спать. Завтра идти весь день.
— Я надеюсь, ты хоть знаешь куда?
— Знаю, — заверил его Паси, а после совсем тихо добавил: — Примерно…
***
Следующим утром Янош проснулся с тяжелой головой и странным ощущением, что ему снилось что-то очень яркое и насыщенное, но что именно, вспомнить он не мог. В одном он был точно уверен, выспаться ему так и не удалось. А еще мысль о том, что новый день придется начать с уже успевших опостылеть грибов, мягко говоря, угнетала. Ему в них не нравилось абсолютно все. Вкус, текстура, сухость во рту после, тяжесть в животе, дурное предчувствие надвигающейся беды, просыпающееся где-то внутри, короткие галлюцинации, скорее походящие на мимолетную мысль, случайно вырвавшуюся из головы наружу.
Жуя кусок гриба, Янош не мог отделаться от чувства, что вот-вот откуда-то из-за дерева выйдет Тсера и начнет ругать его за то, что тянет в рот всякую гадость. И тут он впервые в жизни поймал себя на том, что не понимал, почему это должна быть именно она. Почему не мать? Ведь ближе нее и сестры у него никого не было. Почему именно Тсера? Конечно, она была старейшей в семье Делинко, и потому ее слово обладало большим весом, но все же…
Задавшись этими вопросами. Янош понял, что начал видеть смысл в некоторых словах безумного шамана. И это напугало его еще больше. Теперь, оглядываясь назад, он видел ясно, как день, что каждый раз, когда ему нужен был совет или помощь, он сперва хотел обратиться к матери, но тут же передумывал и шел к Тсере. И это были не его решения. Кто-то будто подталкивал его в нужном направлении. Нечто неосязаемое направляло его, словно легкий ветерок направляет упавший листик.