— Что же ты наделала? — еще раз спросил он, не находя других слов.
Киззи уже не ответила. Ее глаза опять стали неподвижны, на этот раз навсегда.
Янош медленно провел по ним пальцами, чтобы закрыть, затем так же медленно вытащил нож из груди сестры, встал и повернулся к шаману. При виде выражения лица парня Паси инстинктивно сжался, с трудом сдерживая себя, чтобы не зажмуриться и не броситься наутек.
— Ты сказал, что я могу ее спасти, — процедил сквозь зубы Янош, сделав шаг к шаману.
— Я…
— Ты обещал, что я ее спасу, — еще один шаг.
— Все так и есть, ты… она… — он осекся, потому что Янош сделал последний шаг, оказавшись настолько близко, что Паси, несмотря на разницу в росте, почувствовал на своем лице его разгоряченное дыхание. — Поверь, это к лучшему. Если бы мы не пришли, она бы сама не смогла и… в общем, ее бы эти еще не раз вот так вот… а потом… потом она бы родила… много, штук шесть, не меньше… такое люди не переживают, понимаешь?
Янош помолчал секунды три, которые показались Паси часами, после чего на удивление ровным голосом спросил: — Ты себе когда-нибудь что-нибудь ломал?
— Нет, — шаман отрицательно мотнул головой.
В этот же миг парень схватил его за шиворот исписанной закорючками рубахи, резко дернул на себя и со всего размаху врезал лбом прямо по переносице. Паси отшатнулся, плюхнулся на задницу и закрыл лицо ладонью, из-под которой тут же показалась струйка крови, затерявшаяся в косматых усах.
— С меня хватит твоих хождений вокруг да около. От тебя, Ахо только одни проблемы, а сам ты – комок мерзости и вранья, — говоря это, Янош ощутил, как к горлу опять подступил горький тяжелый ком, который прятался где-то внутри с самого свадебного вечера. — Если еще раз меня обманешь, клянусь, я переломаю тебе все кости. Ни одной не оставлю целой. Ты меня понял?
Он хотел кричать так громко, чтобы у этого рогатого идиота уши позакладывало, и сдерживался лишь потому, что в соседней комнате без того хватало криков. А если оргия прекратиться, если культисты поймут, что в их гнезде незваные гости…
— Угу, — кивнул Паси. Из-за ладони на лице, ответ вышел глухим и невнятным, но Яношу этого хватило.
— Тогда делай что говорю. Понял?
Еще одно «угу».
Затолкав поглубже ком, Янош выглянул в коридор, уходивший дальше и обнаружил на другом его конце пустую комнату, удивительно похожую на ту, что встретила их на входе в гнездо. Все те же светильники-капли, старая и новая одежда, разбросанная по земле, и выход. Заветный выход, который так надеялся найти Янош.
— Помоги мне, — вернувшись в «тюрьму» он пнул шамана ногой. Тот встрепенулся, будто солдат, которого поймали уснувшим на посту.
Вдвоем они быстро вскрыли клетку с Тсерой, после чего вытащили мертвую старуху вместе с Киззи под дождь и сложили у дерева неподалеку от гнезда.
— А теперь слушай меня внимательно, — Янош говорил твердо, будто диктовал генералу план наступления. — Иди вон туда, вдоль стены, пока не найдешь такой же вход. А как найдешь – поджигай.
Не дав шаману опомниться, Янош зашел ему за спину и после недолгих поисков, выудил из котомки огниво. Затем из палки и тряпки, прихваченной в раздевалке культистов, на скорую руку соорудил факел. Поджег его и, прикрывая рукой от по-прежнему моросившего дождя, трусцой побежал к тому выходу, из которого они пришли.
Оставшись один на один с телами Тсеры и Киззи, Паси склонился над ними, легонько прикоснулся поочередно к их лбам кончиками пальцев и тихо сказал: «Гасатур, сжалься над их многострадальными душами. Они стали жертвой благих намерений, не дай им сгинуть в Бездне».
Закончив с короткой импровизированной молитвой, Паси поспешил ко входу, о котором говорил Янош. Он действительно находился там, где предположил парень. Выглядел он похоже на другие два, но разительно отличался от них близкими звуками оргии, доносившимися изнутри.
Паси с опаской заглянул внутрь, убедился, что его у входа не поджидает культист, пожелавший в не самый подходящий момент подышать свежим воздухом, после чего принялся чиркать огнивом у края ветки, которая показалась ему самой сухой. Хотя в сложившейся ситуации сухость была явным преувеличением. Плетеный потолок, в особенности у входа в гнездо, довольно скверно выполнял свою работу. Вода стекала по веткам, пропитывая их и делая совершенно непригодными к поджиганию.