- Так ты сходишь? Проведаешь ее?
- Схожу.
- Хорошо, - улыбнулась Зои и тише добавила: - А я за тобой следом.
Я не стала откладывать с визитом. Поднялась наверх, постучалась, дождавшись разрешения войти и толкнула дверь. Картина, представшая взору, одновременно порадовала и напугала. Отец не бил свекрессу об стенку головой, она билась сама, а еще хрипела и сыпала проклятьями на древнем тарийском. Увидев ее в состоянии припадка, я остолбенела и вздрогнула от мрачного приказа.
- Тора, входи. Зои, вон отсюда.
- Но как?! – возмутилась невидимая малышка откуда-то с потолка. – Как ты узнал, я же все недочеты исправила!
- Ты забыла про тень, - нравоучительно ответил вояка и рывком уложил свекрессу на подушки. – А теперь вышла и закрыла дверь.
Дверь не просто закрылась, она захлопнулась, в коридоре послышалось сердитое сопение, а затем и торопливые шажки. И лишь когда на лестнице скрипнула предпоследняя ступенька, Тороп попросил:
- Не пугайся. Сейчас она утихнет и может быть заснет. Если повезет - до утра, а нет - так у нас с тобой будет час или два до следующего ее полета в закрытое прошлое. У нее блок на воспоминаниях.
- Такой же, как у меня? – я шагнула ближе, опустилась на кровать.
- Хуже, – наш вояка поморщился, словно бы ощущал боль от старой раны. - У тебя завеса. Ты помнишь все, но острота воспоминаний приглушена. У Гамми же кто-то вырвал несколько месяцев жизни.
Гамми? Меня не столько сокращение имени удивило, сколько интонация, с которой Тороп его произнес. Мягко с едва заметной ноткой опеки, что прослеживалась не только в голосе, но и в каждом прикосновении к свекрессе. Она стала спокойнее и он ослабил свой захват.
- Может, это время болезни? - озвучила я первую пришедшую мысль. – Эванжелина говорила, что после расставания с Оргесом IV свекресса едва не погибла от лихорадки.
- Не думаю. Скорее всего, блок поставили до так называемой болезни, а лихорадка это уже реакция разума на запрет вспоминать.
- Оргес хотел ее убить?
- Не исключено. – Тороп убрал с лица тарийки налипшие пряди, промокнул влажный лоб полотенцем, с тревогой вглядываясь в заострившиеся черты лица. – Блок может быть и ключом к сознанию, и толчком к самоубийству. Я подумал об этом, еще во время ее отравления грибами, а теперь просто уверен.
- Из-за побегов?
- Нет. Сбегать она начала, когда уверилась, что мы с нее глаз не спустим. А до этого она несколько раз пыталась себя умертвить. Правда, не так виртуозно, как ты в свое время… - многозначительно хмыкнул вояка, припомнив времена моего отчаяния после визита в захороненную Гьязу. - Однако настойчивости ей не занимать. Уж если травиться, то всем, начиная уксусом, заканчивая мылом. Выброситься из окна и удавиться тоже пыталась, на ее счастье здесь есть Зои и Бузя.
- Травится и весится? Никакой фантазии. Нет чтоб, подавиться клоком собственных волос. Всегда при себе, надергать можно в любое время и не только с головы, - посетовала я и получила увесистый шлепок пониже спины. Тороп - негодяй, через всю кровать дотянулся, чтобы «высказать» свое мнение. Замахнулся повторно, но я уже отсела и удостоилась лишь тяжелого взгляда.
- Чтобы больше я этого не слышал!
- А что такого? - наигранно изумилась. – Пусть она и медам от рождения, но вряд ли блюдет безволосую чистоту. Ну-ка скажи, у нее ноги мохнатые?
- Торика ЭлЛорвил ты меня поняла, - произнес бывший вояка, одной лишь интонацией предупреждая – не шути.
- Хорошо. Я поняла. Но хочу напомнить, что я еще и Дори. А это значит…
- Что шлепать ее могу только я, - раздалось от двери.
Вздрогнув от одного лишь звука голоса, я обернулась. Инваго бесшумно прошел к кровати, навис надо мной и медленно уплывающей в беспамятство свекрессой.
- Как она? – спросил он у Торопа.
- До утра продержится. А там, может быть, вам удастся поговорить… еще раз.
Так Инваго все это время знал о состоянии крестной и ничего не сделал?
- Хорошо, – Дори погладил болезную по руке и перевел пытливый взгляд на меня.
- Что?
Тысяча вопросов о том, почему Хран и Инваго не сидят у ложа Гаммиры, почему не спасают ее от блока, предпочитая бегать по просторам Ариваски за подземным зверьем, молчать о странной связи между демоном Горным и уродом Уросом, померкли при воспоминании несуразной фразы «Буду как штык».
– Что ты смотришь? – воинственные нотки хорошо скрывали панику, но не дрожь. И я поморщилась от звучания собственных слов.
- Покормишь?
- Кого? – спросила, точно зная, если с этим му-ж-жем прибыл новый обоз и двадцать с лишним нелюдей, я удавлю его здесь и сейчас.