- Ничего не смогла с собой сделать. Я уже была беременна вот этим удальцом, - указала она пальчиком на небольшую миниатюру висевшую с краю. – поэтому и реагировала особо остро.
- А это?.. – я не поверила собственным глазам.
- Мой дорогой Талл до войны... еще такой мальчишка. – Эванжелина с щемящей нежностью погладила по щекам красавца парня, широко улыбающегося на портрете, вздохнула и, словно выпав из сна, спохватилась. – Ох, только не говори Таллику, что я его первым именем называю! Он грозился страшной расправой…
- Собственной матери? – мое изумление было понятным. Все еще помнились слова воина произнесенные в «Логове» пару недель назад: «Маму. Ты встретишь маму как родную». – Эванжелина, поверьте, вам, девочкам и све…кре… то есть крестной Гвммире он и слова не скажет.
- Спасибо, родная. Я знаю, что он нас любит, просто не всегда прямо это выражает.
- Да уж, - шепнула я, бросив последний взгляд на улыбающегося молодого тарийца. Темноволосый, светлоглазый, озорной, даже жаль, что мы не встретились раньше. – Идемте дальше?
- Идите, а я здесь еще постою, - ответила свекровушка, и мы с хранителем рода степенно ушли.
- Плакать будет… - поняла я со вздохом.
- Не угадала. Она расскажет пару тройку анекдотов, пожалуется на слуг и на отсутствие внуков. Упрекнет в том, что он слишком много потратил на конюшню и поэтому вряд ли получит премию в этом году…
- Кто?! Портрет!
- Какой портрет? – не поняла тростиночка и демоническим голосом пояснила: – Я об управляющем усадьбой говорил, он завернул в галерею, когда мы собрались уходить.
- А… поняла, - протянула я. – Но кое-что мне невдомек. Почему у всех глав рода жуткие шрамы, а Оданас и Гайвен Дори как младенцы чисты? Зверь не всех защитил в подземных чертогах или же вы с Вивьен об охоте никого не предупреждали толком.
- Как это не предупреждали?! – возмутилась красавица. - Мы говорили всем тоже самое, что и тебе, слово в слово.
- Так в чем дело? Они становились приманками, - как я и думала, - или на них кто-то нападал?
- Кто?! – искренне удивилась тростиночка. – Тора, Бузя у нас за крота, змей прибрежный сродни местному червю, а человек, пусть и воин, это даже не божья коровка, а самый мелкий короед.
- И откуда шрамы?
- От глупости. Наши доблестные тарийцы сами на местную растительность и живность нападали! – Не к месту вспомнился папоротник, и как я хотела его схватить. - Тупицы трофеесобиратели... – продолжил бушевать скрытый девичьим образом демоняка. - Мы отправляли их с оружием, в броне, но не проходило минуты, как эти идиоты лежали в луже собственной крови. Тут Златогривый, хочешь не хочешь, выбирался из засады, пугая всех вокруг… спешил назад, спасал и, как ты сама понимаешь, оставался голодным, злым. В назидание он некоторые ранения «забывал».
- То есть шрамы – это проявление глупости. А как же первый абсолютно чистый Оданас Дори? Он в драку не полез, или полез и остался невредим, или зверь его как и меня забрал без оружия и брони?
- Нет. Ты первая безоружная. А он попросту был умный мужик. Как твой Тороп, - демонически ухмыльнулась тростиночка. - Пока Златогривый безрезультатно сидел в засаде, Оданас осмотрел лес, подружиться с червем… то есть с прибрежным змеем и поставил удачный эксперимент под названием «Ловля на живца».
И после этих слов, меня завели в залу приемов, где я в очередной раз ощутила себя тем самым живцом. Огромное помещение, в котором целиком могло разместиться все мое «Логово», было высоким и двухуровневым. Внизу размещались ряды стульев и родственники Дори ожидающие аудиенции, около сотни высокородных тарийцев, дружно скрипнувших зубами при моем появлении. Вверху – огромная каменная скульптура отчасти похожая на застывшего в засаде Златогривого. В ее ногах уютно разместился массивный стол из черного дерева, пара стульев для посетителей и почти королевское кресло для главы рода, в котором вольготно расположилась неприятная персона.
Меня не особо смутило, что в этот раз он явился без личного помощника любителя закрытых клубов, не смутило и то, что Вильгем Дори занял мое временное место, однако он приступил к обязанностям главы рода, а это не шло ни в какие ворота.
- А дядюшка имеет право давать консультации? – шепнула я черноглазой красавице, не забывая про осанку, гордый наклон головы и необходимость придерживать платье, чтобы на него не наступить.