Я больше не сомневаюсь. Навожу прицел и жму на курок. Отдача от выстрела бьет в травмированное плечо. Яростно рычу сквозь стиснутые зубы, поняв, что промахнулась. Пуля рассекает кожу на виске Харпера, кровь тонкой струйкой стекает по скуле. Он вздрагивает, резко поднимает голову, встречая мой взгляд, полный ненависти.
– Не стоило этого делать, – цедит по слогам, угрожающе, оскаливая зубы, словно дикий зверь.
– Да неужели? – не растерявшись, бросаю я и снова давлю на курок.
Пуля врезается в его плечо, заставляя мощное тело дернуться назад. Гремит ещё один выстрел – чёрт, снова осечка. Харпер не даёт мне ни секунды. Издав утробный рык, он бросается вперёд. Выстрелить в третий раз я не успеваю. Один рывок, – и он уже рядом. Удар сбоку выбивает из моей руки пистолет, и тот отлетает в сторону, теряясь в полумраке.
Харпер не тратит времени даром. Резко наклонившись, подбирает оружие с земли, и в этот миг я пинаю его ногой прямиком в раненое плечо. Издав еще один гневный рык, ублюдок удерживается на ногах и с кривой ухмылкой выпрямляется в полный рост. Я отшатываюсь назад, но слишком поздно. Он перехватывает моё запястье, разворачивает и грубым толчком вбивает в стену. По телу проходит волна острой боли, из груди вылетает сдавленный стон, – в то время, как Харпер словно не замечает кровоточащей дыры в своем плече. Ноги подкашиваются, но он не даёт мне упасть – быстро ловит вторую руку и фиксирует обе над головой, сдавливая запястья, как тисками. Его лицо оказывается преступно близко.
– Какого черта ты стреляла, Дерби? – выдыхает он почти спокойно, будто объясняет ребёнку, как работает оружие. – Хочешь остаться с НИМ один на один?
– Отвали от меня, урод, – собрав оставшиеся силы, огрызаюсь я.
– Тупая идиотка, – рявкает он, грубо вжимая дуло пистолета мне под рёбра. Холодный металл сейчас ощущается острее, чем любая угроза.
– Ты тоже не блещешь умом, иначе не позволил бы мне забрать у тебя оружие, – с отчаянной отвагой парирую я.
Кайлер сужает глаза, но его взгляд вовсе не безумный. Наоборот. Пугающе ясный и собранный, досконально изучающий каждую мою эмоцию.
– В следующий раз целься лучше, – шипит он, обдавая щеку горячим дыханием. От него пахнет яростью, кровью, смертью. Кажется, я все-таки пробила дыру в его броне, и отнюдь не пулей. – У тебя был шанс, но ты его бездарно просрала, – выплевывает напоследок, отпуская мои руки и отступая на шаг назад.
Я оседаю на пол, прижимая колени к груди и тяжело дыша. Всё тело пульсирует от боли и беспомощной злости. Запястья ноют от его хватки, плечо горит, будто туда вбили раскалённый штырь. Толкая меня к стене, он специально бил в стянутую повязкой рану – мстил за мой недавний маневр. Злопамятная сволочь.
Периферийным зрением замечаю движение и рефлекторно отслеживаю его взглядом. Это Джек. Парень пришёл в себя и даже умудрился подняться. Он едва держится на ногах, но всё же целенаправленно идёт вперёд, бесшумно ступая по металлическому настилу. Лицо в крови и ссадинах, в глазах горит решимость.
Харпер не реагирует. Не слышит? Ждёт? Или просто не считает его угрозой?
Когда дистанция между мужчинами сокращается до метра, майор издает короткий усталый вздох и резко разворачивается. Одним быстрым движением он перехватывает шею Джека и поворачивает голову в сторону, словно выключая механизм, – хладнокровно, точно, без тени сомнения. Раздается звук ломающихся позвонков, и тело парня безвольно падает на землю.
Я в ужасе распахиваю глаза и зажимаю рот ладонью, чтобы не заорать. Не взглянув на тело, Харпер лениво разминает плечи, затем поднимает пистолет и наводит его на оставшихся бойцов, тщетно пытающихся принять вертикальное положение.
– Я могу сделать это с каждым из вас, – произносит до тошноты спокойным тоном. – Даже без этой игрушки, – кивает на пистолет. Ублюдок не угрожает, а всего лишь констатирует очевидный факт. – Не испытывайте моё терпение.
Бойцы опускают головы, словно принимая поражение, да и вряд ли у них остались силы продолжать, особенно после жесткой демонстративной расправы над Джеком.
Харпер медленно разворачивается и идет ко мне. Шаг. Второй. Пистолет всё ещё в его руке, но опущен стволом вниз. Я не двигаюсь. Каждое мышечное волокно сжалось в ожидании боли. Не знаю, что он собирается сделать дальше, но теперь уверена, что для этого подонка нет никаких границ.