Подняв его, покрутил в руках, но так ничего необычного и не обнаружил. Обычный такой топор, каким, если не изменяет память обычно рубят деревья — длинная рукоять, широкое лезвие.
Не понятно откуда он здесь оказался, но в голове возникло некое смутное ощущение… воспоминание? Что-то вроде сцены как я этим топором ломился в дверь и грозился зарубить какого-то Васю если он ее не откроет.
С опаской осмотрел на ближайшую дверь, но с облегчением не обнаружил на ней никаких следов попыток взлома.
Хотя дом же мог и заделать повреждения, — неожиданно посетила мысль заставив вновь забеспокоиться.
— Ну раз меня еще не загрузла какая-нибудь тварь, то может ничего и не получилось?
Все же эти двери далеко не просто деревянные створки, а кое-что более прочное. Можно сказать в этом доме почти все живое и не то, чем кажется за исключением мебели.
С таким обнадеживающим выводом я продолжил свой путь не выпуская топор из рук после чего вышел к нашему импровизированному залу с телевизором. Или точнее к тому, что от него осталось, ибо разбитый в дребезги экран красноречиво сообщал о том, что фильмы по нему уже никто не посмотрит.
В сознание тут же мелькнуло воспоминание того, как я, махая топором, попутно что-то выкрикивая не удержал его и тот угодил прямо по экрану. Или это было совсем не случайно?
— Мне хана, — мелькнула грустная мысль, когда осознал это.
А еще до меня дошел смысл слов Кет и ее холодный прием. Удивительно как она вообще не прибила за такое святотатство.
Покосившись на самый обыкновенный топор, мне так и послышалось от него:
— Да-да, давай еще что-то сломаем! Крушить, убивать — лома-а-ать! В щепки! В щепки, ха-ха-ха!
А нет, не показалось, он и правда…
— А-а-а-а! — От неожиданности и испуга я закричал чуть ли не громче самого топора, после чего откинул его в сторону тут же отскочив за спинку дивана.
Откуда и продолжил испугано выглядывать. Топор же, подергавшись еще немного, так и замер на полу — словно снова уснув.
— К-какого хрена? — Сглотнув, я осторожно, бочком-бочком, чтобы не привлекать к себе внимание ненормального орудия труда какого-то дровосека попятился к лестнице на первый этаж.
На которой, чуть ли не скатившись вниз, оказался в прихожей, где и попытался унять бешено бьющееся сердце. Оно словно было готово вырваться из груди настолько сильно меня напугал этот ненормальный топор.
Это как, что… да черт побери откуда он вообще взялся⁈ — Присев на предпоследнюю ступеньку, попытался унять мысли. — А мне еще казалось, что в этом доме меня ничего не может удивить. Ага, как же!
— Доброе-доброе утро, сэ-эр, — Раздался рядом незнакомый голос.
— Доб… — начал было отвечать, но повернув голову закончил уже куда тише. — … рое у-утро.
Передо мною стояла огромная прямоходящая крыса, одетая во фрак, с котелком и моноклем в глазу. Крыса, ростом не меньше полтора метра… А учитывая, что сейчас я сидел, мы оказались почти на одном уровне глаз, так что эту крысиную морду у меня удалось рассмотреть во всех подробностях.
Заметив мой взгляд, эта крыса с повадками британского джентльмена сделала короткий кивок головой приподняв свободной лапой шляпу в знак приветствия. Вторая была заняла блюдцем с чайной чашкой.
— Правда-правда сегодня хорошая погода? — И сделав короткий глоток из чашки поставил ее обратно на блюдце.
— Наверное, — все еще находясь в состоянии шока так же ответил чисто на автомате.
— Я пойду-пойду, сэр?
— А? Да-да, — вяло кивнул, ненароком повторив его манеру речи все еще находясь в прострации.
— Хорошего-хорошего дня, сэр, — кивнув мне, он прошел, мимо виляя на ходу крысиным хвостом, что торчал из-под фрака.
Поднявшись со ступени, я проследил как он, пройдя по левому коридору, дошел до запертой комнаты с крысами, после чего беспрепятственно открыв ее, скрылся внутри.
— Ик, — неожиданно икнулось мне. — Какого хрена тут творится?
Дальнейший путь до кухни мое тело совершило в отрыве от какой-либо мозговой активности. В результате оказавшись на месте, я, не обращая внимания на Марго и Кет с нашим поваром-призраком прошелся до тумбочки, где у нас хранился весь алкоголь и реквизировав оттуда бутылку коньяка, сделал глоток прямо из горла.
И только после того, как почувствовал в горле обжигающую жидкость продрав его, смог прийти в себя.
— Ох, забористая штука, — закупорив бутылку и убрав обратно, с благодарностью принял от Анатоля соленый огурчик. — Спасибо!