— Джуди, прошу тебя, не будь такой легкомысленной. Это серьезное дело.
— Тише, мыши! Кот на крыше!
— Джуди!
— Ой, да ладно тебе.
И внезапно Джуди вновь охватил такой же страх, как тот, что владел ее братом.
Они на цыпочках крались по длинной войлочной дорожке, ощущая себя солдатами, с каждой минутой удаляющимися от своих ходов сообщения. И действительно, пройдя всего половину пути, они уже знали, что перешли Рубикон.
— Прямо в дверь не лезь, — выдохнул Никки, — там может быть звонок или еще что. Держись вплотную к косяку.
— Не шепчись.
— Почему?
— Вообще помалкивай.
Даже если бы они кричали, это не составило бы особой разницы, но все же лучше было молчать, хотя бы из уважения к владевшему ими страху. В то же время, сама украдчивость продвижения наполняла их каким-то восторгом, ударяя в голову, будто шипучий лимонад. Как чудесно быть юным, полным жизни, легким на ногу, проворным, — таиться, действовать, рисковать.
Прихожая выглядела точь в точь как обычно, и визитные карточки лежали в прежнем порядке.
Интересно, кто здесь пыль вытирает? — подумала Джуди: мысли ее, как иногда случается в напряженные мгновения, текли по двум направлениям сразу.
В верху лестницы виднелась полуоткрытая расписная дверь; клин отсеченного ею света лежал на аксминстерском ковре.
Они поползли наверх на четвереньках, передвигаясь так же медленно, как переползают по веткам хамелеоны в зоопарке. Никки, который лез первым, решил, что не стоит просовывать голову в дверь на обыкновенном для нее уровне. Если он заглянет туда снизу, от самого ковра, сидящий внутри меломан может его и не заметить.
Держа голову поближе к полу, он погружал ее в ламповый свет не быстрее, чем движется минутная стрелка часов, — примерно так: сначала ухо, потом скулу, за нею глаз. Одного вполне достаточно. Он отвел назад левую руку и вцепился в Джуди, требуя от нее неподвижности.
О спертом воздухе говорят иногда, что его ножом можно резать. Слитные звуки, наполнявшие комнату Хозяина, можно было нарезать ломтями лопаточкой для печенья. Звуки ломились в приоткрытую, залитую светом дверь, ударясь в стену, словно волна прилива, словно струя из брандспойта. Стена поглощала и дробила их, как преграда дробит взрывную волну, и вся комната ходила ходуном и покачивалась под натиском новой пластинки — «Половецких плясок». Посреди оглушающего рева, напоминая скалу в середине потока, сидел, закрыв глаза и уткнув подбородок в грудь, Хозяин, облаченный в расшитую золотом домашнюю куртку и круглую шапочку с кистью, похожую на коробочку для пилюль, — жуткий, словно нарумяненный и подкрашенный губной помадой скелет. Рядом с ним стояли на фонографе три бутылки виски и стакан, позвякивающий на низких нотах. Испещренное трещинками лицо Хозяина казалось бесконечно удаленным во времени и умудренности, безмятежно царящим над смятением мира в безмолвии и покое, — Эверестом, на миг блеснувшим сквозь тучи.
Что-то заставило Никки повернуть голову.
Двумя ступенями ниже их на толстом лестничном ковре стоял, со старомодным армейским револьвером и с искаженным гневной гримасой лицом майор авиации Фринтон.
Глава шестнадцатая
Майор авиации
Мистер Фринтон сунул оружие в карман своей домашней куртки, двумя сильными руками взял каждого из близнецов за шиворот и поднял их на ноги. Не издав ни звука, все трое принялись задом спускаться по лестнице, нащупывая ногами ступеньки.
У подножия лестницы он немного помедлил.
Затем, развернув детей, по-прежнему остававшихся беспомощными в его крепких ладонях, он зашагал с ними прочь из прихожей, по тоннелю, в лифт. Лифт пошел вверх. Лязгнула дверь, он провел их по привычному уже коридору, пинком открыл дверь своей комнаты и втолкнул детей внутрь.
Вслед за этим он сел на кровать, сжал руками голову, словно собираясь заплакать, и произнес: «Дьявол!»
Когда он снова взглянул на них, гневное выражение растаяло, уступив место одной из уже знакомых близнецам трогательных улыбок.
— Не обращайте на меня внимания.
— Что-нибудь случилось? — участливо спросила Джуди. Поднявшаяся по лестнице не так высоко, чтобы, подобно Никки, увидеть сквозь дверь Хозяина, Джуди, хотя и сбитая с толку, сразу поняла, что мистер Фринтон нуждается в утешении. Никки же все еще недоставало дыхания, чтобы выговорить хоть слово.
— Можно и так сказать.
— И что же?
— Вам волноваться не о чем.
— Понимаете, — принялась объяснять Джуди, — нам хочешь не хочешь приходится волноваться. Нас ведь похитили.
— Да, я знаю.
— Тогда вы должны нам все рассказать.
— О Господи! — с чем-то вроде отчаяния в голосе сказал мистер Фринтон. — Вы всего-навсего впутались только что в преднамеренное убийство.