— А вы волнуетесь?
— Очень.
— Мы тут, — скромно сказала Джуди, — припасли для вас кое-что, от чего ваше волнение немного утихнет. Мы кое-что выяснили.
Это сообщение не очень заинтересовало его, во всяком случае, меньше, чем горячая фасоль. Он сказал с полным ртом:
— Да что вы говорите!
— Угадайте, что это?
— Понятия не имею.
— Китаец за нас.
Мистер Фринтон положил вилку с ножом и уставился на них. Ни удовольствия, ни гнева, ни удивления не было на его лице, — он просто смотрел и только.
— Дальше, — тихо сказал он.
— Мы вроде как прощупали его.
— Так.
— Он считает, что Хозяина следует остановить.
Руки мистера Фринтона неподвижно лежали по сторонам от тарелки, и тишина стояла такая, будто сердца у всех троих внезапно остановились.
Ровным голосом он спросил:
— Вы понимаете, насколько опасно то, что вы сделали?
— Он обещал, что ничего никому не скажет.
— Давайте-ка, расскажите мне обо всем.
Они подробно пересказывали ему все, уже известное нам, а он время от времени прерывал их вопросами.
— Вы не можете точно припомнить, что он сказал о свободе выбора?
— Он сказал: «Весьма основательная точка зрения».
— И еще он сказал: «Мистер Фринтон — человек добрых правил». У него это вышло так, будто он поговорку привел.
— Ни то, ни другое прямым ответом не назовешь.
— Но, сэр, — добавил Никки, — он совершенно правдиво рассказывал нам обо всем, слово в слово с вами, только немного подробнее. Он не пытался надуть нас, — не то что Доктор.
— Он не такой дурак.
— И он не просил, чтобы мы что-нибудь сделали.
Долгое время мистер Фринтон просидел, глядя в стол между своими руками, затем сказал:
— Ну что же, как ни верти, а вы ему все рассказали. И что нам делать теперь?
У близнецов предложений не было.
— Слушайте, двойняшки. Мне следовало бы разорвать вас на куски, — но от этого пользы не будет. Вы сами не сознаете, что делаете. Поймите, ради Бога, что с этой минуты вам нельзя рассказывать никому и ни о чем. Вы как пара мартышек, разыгравшихся на электростанции, в конце концов, вы дернете не за тот рычаг — и привет. Человек может наобещать вам, что никому не скажет, но это решительно ничего не значит, особенно в таком месте, где каждый мозг — открытая книга; человек может сказать вам, что хочет остановить Хозяина, вовсе не имея этого в виду. Вы что же, думаете, что если бы он был против нас, он так бы вам и сказал? Пока нам известно только одно: он вытянул из вас все, что вы знали. Я вас очень прошу, будьте поосторожней.
— Но он ничего из нас не вытягивал. Он с самого начала сказал, что ничем не сможет помочь.
— Как бы там ни было, а вы все ему рассказали. Ну ладно, глядя назад, жить невозможно. Вопрос теперь в том, где у нас перед?
Он постучал пальцами по столу и сказал, размышляя:
— Ну что же, знает, так знает.
Оттолкнув стул, поднялся:
— Пойдемте, надо с ним повидаться.
Однако на полпути к двери встал:
— Нет, заходить к Хозяину мне что-то не хочется. И кроме того…
— Я его приведу, — быстро вызвался Никки.
И он, и сестра чувствовали себя очень маленькими.
— Сделай одолжение.
Глава двадцать третья
Выбор оружия
В этот вечер мистер Бленкинсоп облачился в халат с драконами, которого они прежде не видели. Великолепный маньчжурский халат, белый, как снег, белее его не могла бы сделать даже китайская прачечная, и годов ему было не меньше пятидесяти. Плотный рубчатый шелк, гораздо более тяжелый, чем чесуча, расшитый в пастельных тонах с пропущенной кое-где настоящей золотой нитью. Девять золотых, филигранной работы пуговиц. Высокий ворот и широкие рукава. Драконы мерцали и переливались нежными цветами, не более яркими, чем бока и поперечные линии лосося или радужной форели, а облаченный в халат восточный джентльмен казался каким-то небожителем. Джуди могла бы, пожалуй, убить его, чтобы завладеть этим одеянием, стоившим к тому же никак не меньше трехсот фунтов.
Мистер Бленкинсоп пребывал в благодушном, хотя и не обязательно дружественном расположении духа. Начать разговор он предоставил мистеру Фринтону.
— Добрый вечер.
— Доброго вечера и вам, сэр.
— Надеюсь, Никки не нарушил вашего покоя, — сказал майор авиации. — Вы оказали нам любезность, придя сюда.
— Это удовольствие для меня.
— Присаживайтесь.
Мистер Бленкинсоп уселся на кухонный стул, взмахнув своей мантией, словно садящийся на престол кардинал, и без всякого выражения уставился на присутствующих.
— Дети говорят, что рассказали вам обо мне.
— Совершенно верно.
— Сам бы я этого делать не стал.
— Тут наши взгляды совпадают.
— Но поскольку они это сделали, я полагаю, нам следует поговорить.