Для большинства, его история показалась бы чудовищной, я же, слушал точно заворожённый и с каждым новым словом начинал всё сильнее желать сделаться частью этого нового мира. В нём, я бы всегда получал что хотел, и плата за это чьей-то жизнью казалась не так уж высока. Я достаточно настрадался, чтобы меня трогали чужие несчастья. Себастьян был добр ко мне, а Хозяин милостив, и я хотел остаться им верен.
В тот день я не покинул дом. Себастьян молча ушёл под вечер, и я вновь сидел на скамье один. Мысли мои до сих пор были заняты услышанным, что я даже не чувствовал голода, хотя не съел сегодня ни крошки. Глядя в огонь, я пытался ощутить себя тем, кем мне предстояло стать: колдуном, бездушным и бессердечным, но всесильным и знающим столько страшных тайн, что кровь стынет в жилах. «Мне не будет равных в чёрном искусстве», - думал я, боязливо простирая руки над пламенем. Поначалу я чувствовал лишь слабое тепло, но чем ниже я опускал ладони, тем яростней оно становилось. Красно-жёлтые языки неровно вздымались и вдруг один из них коснулся моей раны. Я отдёрнул руки. Нет, я не почувствовал боли, всё то же настойчивое тепло, но осмотрев ладонь не поверил своим глазам. Там, где ещё утром был глубокий порез, сейчас не осталось даже царапины. Огонь излечил меня. Я повторил проделанное вновь и вновь жар только ласково обнял мои руки. Тогда я решился на большее и сняв башмаки, коснулся поленьев босыми ногами. Опять всё то же тепло. Я точно ступил на согретую солнцем землю. Пускай за окном стояла непроглядная, морозная ночь, я думал о лете – самой благодатной поре для всех бродяг: холод наконец то перестаёт донимать и без того измученное тело, а что бы прокормить себя, нет нужды попрошайничать, покуда каждый день, множество торговцев приносит на рыночную площадь свой урожай. Я на мгновение прикрыл глаза, мне казалось, что я вот-вот вдохну насыщенный душистыми травами и цветами воздух, но вместо него, в нос ударил горький запах смолы, точно где-то поблизости тесали сосну
Сам не зная, чего жду, ещё с минуту, я сидел, не поднимая век, но едва не обезумел, открыв глаза. Вместо богатого убранства, вокруг, высокой стеной стоял лес. За густыми верхушками неба было не разглядеть. Вместо скамьи, я сидел на трухлявом пне, а у моих ног горел костёр. Чуть поодаль, паслись три чёрные лошади. Ни сбруи, ни седла на них не было и кто знает, как они оказались здесь. Да я и сам не мог поверить в произошедшее. «Дьявол был где-то поблизости», - вспомнились мне слова Себастьяна и в следующую минуту, из тьмы, возникли три фигуры. Закутанные в шерстяные лохмотья, мужчины или женщины, не разобрать. Молча, точно не заметив меня, они уселись у костра и завели разговор. Я не понимал ни слова из их странной речи, казалось они говорили на всех языках разом. Их голоса звучали то грубо, то вкрадчиво и порой прерывались глухим смехом. Это продолжалось не долго, пока наконец, один из троицы не обнажил лицо, и его примеру последовали остальные двое. Теперь, я видел перед собой измождённого старика, его бугристая голова была обтянута жёлтой кожей, нос провалился, а всё лицо испещряли кровавые язвы; подле него, под рваным тряпьём, сидел рослый, безбородый юноша, одетый в богатое платье; последней была женщина, с копной чёрных волос и белым лицом, необыкновенной, пугающей красоты. Её обнажённое тело прикрывало лишь ветхое рубище.
«Это всё сделал Хозяин, - смело твердил я себе, - и раз он мой покровитель, то ничего дурного со мной не случится".
«Верно», - вдруг проскрипел старик, будто прочитав мои мысли.
«Верно, - повторила красавица. - Он сам послал нас к тебе».