— Как видишь, — я сжимаю пальчики Сиси. — Хочешь сад покажу? Он, правда, чутка заросший…
— Ага, потому что Громовы — нищие… — Сиси явно слышала куда больше, чем хотелось бы Матрёне. — И скоро разорятся. И нужно им только приданое, но и то изведут на всякие глупости…
Громогласный хохот Тимофея несколько разрядил обстановку.
— Тогда, — отсмеявшись, сказал он, — надеюсь, юная леди, что за вами дадут приличное приданое.
— Не-а, — Сиси мотнула головой и с интересом поглядела на моего брата. — Деда сказал, что пять тысяч, а дядя Лёша сказал, что ещё дом мне отпишет и имение. Ну, когда вернётся и жениться будем. А когда жениться будем?
— Когда ты немного подрастёшь.
Тимофей медленно спустился. Ступеньки он не любил, и двигался крайне аккуратно. Татьяна держалась рядом, готовая в любой момент подставить плечо. Да и я поглядывал, но…
Обошлось.
— Я быстро подрасту, — пообещала Сиси. — А у меня тоже такая будет? Тень. Дед сказал, что если ты научишь, то будет. А ты научишь?
— Я пока сам немногое умею…
— Твоя тень тебя найдёт, — Тимофей встал между нами и Матрёной, которой явно хотелось подойти поближе, а то и вовсе вырвать подопечную из моих загребущих рук. — В своё время. Пока — рановато ещё.
— А у тебя есть?
— Есть.
— А у тебя? — Сиси требовательно посмотрела на Татьяну, и та, улыбнувшись, щёлкнула пальцами. Её Тень не была большой. Да и форма… птичья.
Сокол?
Ястреб?
В хищных птицах я мало понимаю. А эта хищная. Вон, когти черные, клюв острый и на меня косится, явно ощущая настрой хозяйки.
— Ух ты… а бабушка говорит, что девочкам тени ни к чему, что от этого один вред… а можно погладить.
— Можно, — Татьяна присела и руку вытянула. Тень её, не сводя с меня взгляда, подползла ближе и наклонилась.
— Пёрышки… мягкие…
Сиси гладила.
— А я не вижу, — произнёс Серега, стараясь говорить ровно, но обида в голосе всё одно проскользнула.
— Ну… это легко исправить. Позволишь? — Тимофей коснулся висков мальчишки. — Долго не продержится, но на пару часов…
— Что вы… — встрепенулся наставник.
— Сумеречное зрение. Его многие маги используют.
— Ух ты… — перебил Серега. — Какая она…
— Вы не имеете права… без разрешения, — наставник попытался было обойти Тимоху, но мой брат просто перехватил его и, развернув к дому, сказал:
— Думаю, вам стоит немного отдохнуть с дороги. Мы сами разберемся.
И видят боги, тон у него был такой… с намёком, что перечить брату не стоит.
А сад и вправду зарос. Верю, что когда-то он был роскошным, вон, дорожки белым камнем выложены, вьются, протискиваются меж каких-то горок. На чудом уцелевших клумбах упрямо цепляются за жизнь астры, и белые, желтые цветы их выделяются на побитой морозами зелени.
Шелестят листья.
Дерево наклонилось над тропой, и нам приходится подныривать. Что почему-то веселит несказанно. И первым начинает хохотать Метелька, совершенно без причины, следом хихикает Сиси… и кажется, я сам ощущаю себя ребенком.
Ненадолго.
Но это уже много, если даже ненадолго.
Останавливаемся в беседке. Ту обжил дикий виноград, который далее перебрасывался на каменную стену и уже по ней полз до самого дома. Беседка казалась прикрытой краем пурпурного плаща, и это было даже красиво.
— Сейчас, — Тимоха первым пробирается внутрь, чтобы вытащить из-под каменной лавки короб. — Надеюсь, не разрядились, а то ведь давно уже никто не заглядывал…
Фигурка балерины встаёт в центре стола и поворачивается, а следом я ощущаю тепло.
— Ух ты, — Серега первым тянется к артефакту. — Это же старая работа! Конечно, энергоэффективность современных выше…
Татьяна фыркает.
И не заходит.
— Сидите, — Тимоха тоже отступает. — А мы с Танюхой к пруду сходим… помнишь?
— Помню.
Она отвечает и лицо её каменеет, а я понимаю, что не стоит напрашиваться. Может, в другой раз, а может — никогда. Что этот пруд, уже больше похожий на болотце, затянутый ряской и заросший до крайности, — он только их воспоминание.
— … но старые всегда делали красивыми. И надёжными. Сейчас считается, что в дублировании рунных цепей нет особого смысла, но вот как по мне…
Тимоха приобнимает сестру за плечи, и та склоняется к нему. Я же поспешно отворачиваюсь.
— Ты совсем поправился, — говорит Серега. — Похудел только.
— Это да… ну и почти совсем. Видеть вот лучше стал.