Листок выпал из рук. Немыслимо! Если я правильно поняла, то возлюбленная потеряшки, та самая Соня не пожелавшая купаться в озере в морозную осень, бросила Талла. Вернее – сошлась с другим, подвергнув себя смертельной опасности. Я вспомнила, каково мне было после поцелуя с Инваго, и поежилась. Да уж, если она не девицей прошла через привязку к хранителю, ей не позавидуешь.
Я подняла с подоконника письмо и продолжила читать прыгающие строчки, выведенные явно дрожащей рукой.
«Ты, дрянь, осчастливила меня… МЕНЯ клятвой «ожидания», - хм, интересное название для добрачного соития, считающегося в Тарии греху подобным. Но это тарийцы со своими - трепетные лани, с чужеземками же особо не расшаркиваются, раздают клятвы «ожидания» направо и налево, не обращая внимания на согласие дев.
Последующие претензии наследника рода Дори к бывшей возлюбленной я просмотрела вскользь, отметив, что бедный Талл, даже злясь и негодуя, умудряется ее жалеть.
«А теперь ты заключила брак не угодный Адо... – здесь было другое слово, но потеряшка его зачеркнул, а потом прямо таки заштриховал. – Брак, по сути, второй. Непогрешимая простота, ты опять забыла законы?» - Это была усмешка горькая, язвительная и такая знакомая. Я даже услышала голос, правда, без горечи, зато со свойственной Инваго издевкой.
«Идиотка безголовая моя… нет, - еще одно перечеркнутое слово и размытое не то дождем, не то слезой, - не моя. Уже… не моя. И не невеста. Я вычеркиваю тебя из своего будущего и себя из твоей жизни. Больше мы не встретимся. Предательство не искупить слезами, не загладить… ни кровью, ни золотом, ни обещанием помнить о прошлой любви. Его вырывают вместе с сердцем не способным более биться». А вместо имени короткое «Прощай».
- Странное послание. Словно бы он обещал не вернуться. Самоубийца? – спросила сама у себя и сложила листок. – Да ну… нет, не может быть. Нормальный же парень был, вменяемый. Или… Неужели смерть лучшего друга, вынужденное убийство командира Гаррата и предательство возлюбленной и стало тем толчком к отчаянному шагу?
- Нет. Не может этого быть! К тому же письмо было отправлено с заставы, а значит… Ничего пока не значит, а строить догадки дело неблагодарное. – Я раскрыла состарившееся письмо и вчиталась уже в изменившиеся строчки.
«Нежная моя Торика, - гласило оно, - каждое твое письмо, словно луч света озаряет мои дни на проклятых горных склонах Вдовии».
- Ух, так я ему писала? Какая потрясающая новость… Интересно, а мои письма целы.
«С трудом, но мы прошли сквозь лес усыпанный костьми и уцелели. Я вспомнил это место. С ним связано много тайн и одна легенда. Предание, передающееся от одного наследника рода другому, детская сказка на миг ставшая реальностью…» Далее шел пересказ легенды, мало чем отличающийся от строк книги, я бы даже сказала в точности копирующий их. «Не поверишь, но выше него всего в каких-то двух километрах находится валун с цепями, огромные звенья порваны и давно проржавели. Были ли это оковы или старый подвесной мост уже и не разберешь». Потом он повел размеренное повествование о горах и том, как резво он и его отряд по ним поднимаются.
Смерть отступила.
- Ага, как же! - тихо усмехнулась и покачала головой. Талл к этому моменту либо потерялся, либо окончательно помешался из-за предательства Софьи. Одно из двух, и оба варианта никудышные.
А письмо все-таки оказалось последним и в той и в этой подменной переписке. В нем наследник рода Дори убедительно просил меня не грустить, не отчаиваться, заняться каким-нибудь прибыльным и общественно полезным делом и ждать его, Таллика, сидя у камина в гостинице, о которой я долгие годы мечтала. Незамедлительно конверт потяжелел, в нем появилась дарственная на участок земли в пределах нашей заставы с пометкой «Последнее строение» по улице Клин почти над обрывом, зато ближе всего к тропе из Заснеженного. Тонкий намек на мое «Логово» с адресом ул. Клин д. 140-11. Вот гадость! Мало того, что присвоил идею, так еще права на имущество закрепил с пятилетним запасом. Тариец, одним словом, и то ругательным.
«Командование связалось с нами и отдало приказ, завершить переписку с родными. Воины уцелевшие в горах Вдовии отныне считаются без вести пропавшими или погибшими в бою. Детали не раскрываются. Не верь похоронкам. Я жив. Я вернусь. Люблю». И подпись «Твой Талл».
Я осмотрела дарственную и письмо, в очередной раз убеждаясь, что хранитель рода работает чисто. Ни капли крови, ни нервного загиба, ни кривой строки, красивый ровный почерк, ясные мысли простыми словами и море нежности в обращении к адресату, то бишь ко мне, хранившей это письмо и часто его перечитывающей. Приятно чуть-чуть, но по большему счету тоскливо. Что же на самом деле произошло? Наследник рода к перевалу дошел или еще до него потерялся?