Услышав меня, Тороп раздраженно отошел к окну, там и замер, сложив руки на груди, взглядом буравя нежданного гостя. Я же разлила чай, пододвинула ближе булочки и только после этого тихо заметила:
- Письма эти от… лорда вы вряд ли читали. Я права?
- Не читал, - подтвердил он, - но открывал и метил. Кое-что на глаза попадалось.
- Метили? – Кивнул. – Как метили?
- Раньше снаружи, а теперь внутри…
- Под печатью? Вы раньше метили письма под печатью? - Он перестал греть ладони о чашку, посмотрел настороженно.
– К чему вопрос?
- Ни к чему, - заверила истово и спросила: - Что значит крестик?
- А откуда ты… - начал он удивленно, но осекся под тяжелым взглядом моего защитника и ответил: – Это значит, что отсылал его не сам владелец письма.
- И как вы об этом узнавали?
- Просто. Задаешь какой-нибудь насущный вопрос об адресате, письме или отправителе и в глаза смотришь, определяешь.
- Но зачем такое метить?
- Чтобы путаницы не было! – зло ответил Тикелл. – Чуб никакая мразь, получив письма погибшего, не пыталась из его семьи все деньги вытрясти. - И как-то сразу вспомнились его ругань на снегу: «Да чтоб я еще раз… хоть за кого-то поручился!» Стало холодно и зябко, а начальник почтового отделения на мгновение зажмурился, затем одним махом допил все еще горячий чай и поднялся.
- Спасибо, Тора. Тороп… - посмотрел на вояку и замолк.
- Подвезу, - процедил тот сквозь зубы
Через пять минут мужчины отбыли, а с ними и неугомонный Тимка. Девчата ушли в мастерскую вышивать, я же осталась тет-а-тет со своими мыслями. Мое предчувствие неприятностей оказалось вполне обоснованным и оттого еще более устрашающим. Нужно было ранее на него внимание обратить, прислушаться… Сердце кольнуло, а руки сжались в кулаки. Урод Урос меня найдет, уж если прознал, что жива, и в храм с избранником подалась, из-под земли выудит и душу вытрясет. И успокаивает лишь одна мысль до весны гостей ожидать не стоит, а после. После я узнаю, какова цена слова Дори и сколь сильна защита его рода.
И надо же род Дори всей заставой заправляет, а я ни сном ни духом! Зато теперь понятно, где пропадали Асд и Гилт, пока гостили в «Логове», явно порядки наводили и бунтующих усмиряли.
Я поднялась к себе достала письмо от Таллика и вдумчиво перечитала его, восстанавливая прошлые строчки перед внутренним взглядом. В той настоящей реальности, без меня и пятилетнего брака, он все-таки пропал, письмо отправил кто-то из друзей… Нет, единственный друг погиб раньше, а так как хоронил его один лишь потеряшка, других товарищей в отряде у него не было или к тому моменту уже не осталось. Выходит, кто-то из парней посчитал необходимым отправить весточку его неверной… И возникает вопрос, я получаю те письма, что дошли до адресата, или те, что были переданы семье Таллика не вскрытыми. И почему-то зрела уверенность, что я первой увидела письма из настоящей реальности, первой и последней. Теперь все они стали своеобразным доказательством того, что Таллик Дори был со мною знаком, писал нежные письма и называл своей. И жаль спросить не у кого о потеряшке. Асд и Гилт промолчат, Суо здесь не появляется, остается Инваго, а его я видеть не хочу, но кто сказал, что не буду.
10
10.
Наглый тариец явился ночью, без стука и прямиком в мою ванную.
- Тора?! - только что выбравшаяся из воды и потянувшаяся за полотенцем, я чуть не поскользнулась на мокром полу, помянув всех святых.
- Чтоб тебя!
Дверь ванную открылась, послышались шаги. А я все еще скольжу по полу, мне не до ответа. Устоять бы, да вряд ли получится.
- Тора...
- Что?! - я таки упала, но успела прикрыться полотенцем, когда тариец отодвинул шторку и воззрился на ванную с пенной водой. Посмотрел на нее, затем на окно, дверь сзади себя и только после этого увидел меня в углу под раковиной. Знатное место, раньше тут Алиссия сидела, а теперь вот я соскользнула, больно ударив локоть и бедро.
- Вот ты где! – И с заботой в голосе поинтересовался: - Тебе там не холодно?
От страха я все же икнула раз, а затем еще раз. А этот свин стоит, любуется на творение рук своих, то бишь, меня в одном лишь полотенце, мокрую и вздрагивающую. И улыбается.
- Все-таки холодно, - заключил он.
- Йик! Сволочь... - придерживая полотенце, потянулась за чем-нибудь тяжелым. Жаль под руку попадалась только мелочевка, ничего существенного. И деверь "ненаглядный" легко увернулся и от мочалки и от мыла, на подлете перехватил баночку с солью и даже глазом не моргнул, когда над его одним его ухом пролетели ножницы, а над другим щипцы для завивки.