– Мне за тебя тревожно. Я сожалею, что по долгу службы должен оставаться в Сирье и не могу тебя сопровождать, – добавил он. – Дорога в Энсгард непростая, но раз Дайхан с вами, то… Ну что же, вот и от него будет хоть какая-то польза! Он сохранит тебя для меня.
Я собиралась сказать, что один из нас слишком уж самоуверен, и это вовсе не я. Но не стала. Решила, что не буду с ним связываться.
Вместо этого я расскажу обо всем Дайхану, когда тот соизволит присоединиться к каравану, и пусть мой жених объяснит, что это за очередной бред пришел в голову этому самовлюбленному дракону! Какая я еще истинная пара для лорда Корвина, если хочу быть вместе с Дайханом?
Тут Маркус попрощался и ушел, а я осталась. Смотрела ему вслед, думая о том, что однозначно его не люблю.
Но невозможно было отрицать и то, что между нами существовало некое притяжение. И понимание этого приводило меня в состояние, схожее с отчаянием.
Еще через несколько минут вернулись сестры Таррин – причем с ворохом покупок – и тотчас же принялись возмущаться, что мы про них забыли, потому что караван уже готовился отъехать с минуты на минуту.
Но я лишь махнула рукой – забыть про сестер было невозможно, они бы такого не позволили.
Зато у самих амнезия оказалась налицо.
Денег у Регины и Беаты оставалось хорошо если пара десятков дукаров, потому что остальное они потратили на похороны, а затем и на сборы в дорогу.
Возможно, после похода по лавкам у них не осталось больше ничего.
Интересно, как они представляли себе жизнь в столице после переезда? Вернее, на что? Неужели думали, что мы и дальше станем о них заботиться, а они будут капризничать и тратить чужие деньги, не утруждая себя работой?
Впрочем, спрашивать я ни о чем не стала, потому что караван наконец-таки тронулся. Заскрипели рессоры, заколыхались полотняные стенки повозок, и уже через несколько минут мы были у центральных ворот Сирьи.
Ненадолго застряли в очереди покидавших город, затем все-таки вырвались на свободу, и уже скоро Сирья осталась у нас за спиной.
Сперва нашей повозкой правила Стейси, сказав мне, что это совсем просто. Я же сидела позади, приподняв полотнище. Смотрела на удалявшиеся стены города, за которыми я почти умерла, но все-таки выжила.
Думала о том, что именно в Сирье началась моя жизнь в новом мире – там я познакомилась с Маркусом, встретила Румо и нашла верных друзей. Полюбила Дайхана, в конце-то концов, которого все не было и не было, так что напрасно я таращилась вдаль, высматривая его фигуру!
Наконец мне надело пялиться на город, и я перебралась на козлы к Стейси. Уже скоро подруга отправилась отдыхать, а я стала смотреть на нашу лошадь и еще немного вперед.
Караван медленно тащился по каменистой пустоши, словно мы никуда не спешили. Повозки подпрыгивали на ухабах, мелкие камушки вылетали из-под копыт лошадей. Вокруг раскинулась выжженная солнцем равнина – сухая и потрескавшаяся, словно старое пергаментное письмо, – и не было ей ни конца, ни края.
Хорошо, хоть не пустыня, сказала я себе.
Впрочем, вдалеке темнели горы, и именно туда направлялся наш караван. За ними, я уже знала, начинался Южный Тракт – это была широкая и довольно безопасная дорога аж до самого Энсгарда.
Но до нее еще нужно было добраться. И желательно живыми.
Я уже успела поглазеть на звероподобных охранников, сейчас скакавших впереди каравана, и они показались мне вполне убедительными. Был еще и маг, а по правую сторону от нашей повозки трусил Румо.
Я чувствовала его мысли, как и он улавливал отголоски моих. Румо с полной серьезностью относился к нашей охране (а заодно и всего каравана), хотя я не представляла, какая опасность нас может подстерегать.
Темные и Улей затаились после того, как потерпели сокрушительное поражение в Сирье. Грабители вряд ли рискнут напасть на караван – нас слишком много, и мы дадим им отпор.
Самое страшное, что нам могло грозить, – если только расплавиться на этой жаре. Особенно если от нее не прятаться, как, например, Йорен, шагавший по другую сторону от повозки с раскрытой книгой в руках.
Мне стало его жаль – я увидела, что по лицу мага катился пот.
– Йорен, поднимайся ко мне! – позвала его.
Он обрадовался приглашению и уже скоро уселся рядом на козлах, прижимая книгу к груди, а холщовый мешок с еще несколькими пристроил себе на колени. Это было все его имущество, нажитое к двадцати годам (я вызнала его возраст).
Впрочем, я тоже не могла похвастаться большим количеством вещей. Саквояж с подаренной мне одеждой и расческа с зеркальцем – вот, собственно говоря, и все мое приданое.