Ромбар в задумчивости потер ладонью лоб.
– Да, брат, умеешь ты убеждать, – сказал он после некоторого размышления.
– Приходится. Положение такое. Когда я был помоложе, я своим приказывал – повинуются, но результат ужасен. Оставайся обедать, а за твоим приятелем мы пошлем. Кто он такой?
– Альмарен, сын Тифена.
– Наверное, хороший парень, если пошел в отца.
– У них вся семья прекрасная. Я сейчас живу у Тифена.
– Переселяйся сюда, во дворец. Тебя устроят здесь наилучшим образом.
– Незачем. Через несколько дней мы с Альмареном выедем в Келангу.
Ты не маг, Норрен, поэтому ты недооцениваешь связанную с камнями опасность, Я не могу бросить их поиски.
– Жаль. Но пока ты здесь, мы займемся армией, Ромбар?
– Да, – согласился тот. – Пусть Альмарен покопается в книгах без меня. Но мне все-таки хотелось бы взглянуть на твою библиотеку.
– До обеда еще есть время. Слуга проводит тебя. – Норрен позвонил в колокольчик. – Но сначала я тебя кое-кому представлю. Ринч! Вайк!
Два огромных темно-серых пса бесшумно выросли рядом с Норреном.
Они до сих пор лежали так тихо и неподвижно, что Ромбар не заметил их. Шерсть псов была короткой и гладкой, мощные ноги и грудь выдавали сильных бегунов и бойцов, мягкая верхняя губа не прикрывала клыков, длинных и белых, как молнии.
Это были отборные псы из породы клыканов – древних боевых собак, привезенных на остров на кораблях Первого Правителя.
– Это свой. – Норрен указал псам на Ромбара. – До чего же умны!
Все понимают. Они не менее знатны, чем мы с тобой, можешь себе представить! Вот этот – Даринча Пятнадцатый – потомок любимого пса Эмбара. Я зову его Ринчем – так короче. А этот – Вайкаран Тридцать Девятый, или Вайк, – ведет род от Вайкарана, сопровождавшего Кельварна в походах. Он у меня недавно – их меняют раз в полгода, чтобы не зажирели от дворцовой службы.
– Хороши! – с искренним восхищением сказал Ромбар. – В Келанге я не видел таких клыканов. Там порода мельче.
– У нас старинные традиции. – Норрен опустил руку на тяжелую голову пса. – Два таких песика без труда загрызут грифона. Теперь они тебя знают, и я за тебя спокоен.
Слуга повел Ромбара в правое крыло дворца, где располагалась библиотека. Проходя по залам, Ромбар невольно сравнивал их с залами дворца Равенора, в которых побывал позавчера. Дворец Норрена был построен раньше, когда в Цитионе совершенству линий и пропорций еще предпочитали мощь и величие.
Гранитные витые колонны, портреты предков, висящие на стенах, тяжелые пестрые шторы создавали ощущение давящей пышности, белые мраморные скульптуры в нишах казались неуместными и терялись на фоне буро-красной старинной мебели. Ромбар представил себе клыканов, бродящих вечерами по сумрачным залам, и с приязнью вспомнил легкий и светлый дворец Равенора.
Подойдя к высокой двустворчатой двери, слуга распахнул ее перед Ромбаром. Тот вошел и оказался в длинной узкой комнате. Одна из ее стен, казалось, состояла из ряда высоких, закругленных сверху окон. Вся противоположная стена была занята полками, где стояли ряды толстых старинных книг в кожаных и серебряных переплетах, с застежками и без застежек, украшенных золотом и чеканкой. Ромбар, думавший, что в библиотеке никого нет, был несколько удивлен, увидев в дальнем конце комнаты большой, заваленный бумагами стол и склонившегося над ним человека, аккуратно что-то чертившего на широком желтоватом листе.
Он дошел до середины комнаты, когда человек за столом услышал звук шагов и поднял голову. От неожиданности Ромбар остановился.
– Скампада… – сдавленным голосом произнес он. – Какая встреча…
Скампада тоже узнал идущего к нему человека и внутренне содрогнулся, увидев, как сын Паландара бледнеет от гнева. Чутье мгновенно шепнуло Скампаде, что может случиться с почти законченной, выполненной без единой помарки родословной, если тот подойдет к столу. Сын первого министра вышел из-за стола и пошел навстречу Ромбару.
– Добрый день, ваша светлость, – хладнокровно сказал он, оставляя без внимания испепеляющий взгляд Ромбара.
– Когда-то я мечтал об этой встрече, – медленно сказал Ромбар, подходя вплотную к нему. – Много раз я представлял, что ты стоишь передо мной, вот так. Я знаю – это ты донес на нас тогда, чтобы получить деньги за донос.
Берсерен не счел нужным скрывать это от меня. Это ты виноват во всем.
Лицо Скампады приняло независимое выражение.
– Позвольте мне не согласиться с вами, ваша светлость, – решительно возразил он. – Разве это я бегал за девчонкой, по которой Берсерен сходил с ума? Это вы дразнили судьбу, и незачем сваливать на меня вину за последствия.
– Так ты все эти годы спокойно спал, считая себя невиновным? – Ромбар схватил Скампаду за ворот рубашки. – Мысли о том, что ты сделал, не жгли тебя? Если бы не ты… если бы не твой донос… Твой донос стоил ей жизни, негодяй!
Скампада болтался в руках Ромбара, как клок паутины на ветру, но не терял самообладания.
– Мой, как вы сказали, донос ничего не решал, – невозмутимо ответил он. – Он лишь немного ускорил развязку. Вы оба были так неосторожны! – Скампада неодобрительно покрутил головой. – Берсерен обо всем уже догадывался.
Самое позднее через неделю он все узнал бы сам, бесплатно. Я не мог не воспользоваться случаем – я беден, деньги мне нужны. Я не кто-нибудь, а сын первого министра, и не могу жить как нищий.
Ромбар в гневе встряхнул Скампаду. Тот испуганно охнул. Ромбар подумал, что сломал ему шею раньше времени, и разжал руки. Скампада высвободился и холодно глянул на своего недруга, ощупывая и поправляя воротник.
– Вы чуть не порвали мою лучшую рубашку. Да, у меня хороший сон, и если я его когда-нибудь потеряю, то не из-за вашей… – Сын первого министра благоразумно опустил слово. – Девчонка осталась жива, по крайней мере тогда.
Слова Скампады медленно доходили до Ромбара.
– Ты лжешь, – сказал он после долгой паузы. Скампада ответил с достоинством, которое в другое время позабавило бы Ромбара:
– Я никогда не лгу, ваша светлость. Я – человек чести. Я либо говорю правду, либо молчу.
– Чем ты мне докажешь, что это правда? Скампада заметил, как изменился тон его противника, и почувствовал себя хозяином положения.
– Я ничего не собираюсь вам доказывать, – ответил он. – Мне совершенно безразлично, верите ли, вы мне, не верите ли. Я доказываю только те сведения, за которые беру деньги. Нравится вам или нет, но я этим живу.
Ромбар вновь побледнел от ярости, но на этот раз сдержался.
– Ты не стыдишься говорить мне, что живешь доносами, – процедил он сквозь зубы.
– Не доносами, а сведениями, – поправил его Скампада. – Нет дурных сведений, а есть люди, которые находят им дурное применение. Не вижу, чем я хуже тех, кто мне платит.
– Ты немедленно расскажешь мне все, или я найду способ заставить тебя говорить, – с угрозой в голосе сказал Ромбар.
– Ошибаетесь, ваша светлость, – вскинул голову Скампада. – Вы можете убить меня или отправить в темницу, но вы не заставите меня говорить, если я этого не хочу. Вы могли бы уже заметить, что я не трус. – Он выпрямился и, не дрогнув, выдержал бешеный взгляд Ромбара.
– И все-таки мне кажется, что мы договоримся, Скампада, – сказал Ромбар, внезапно успокоившись. – Что ты здесь делаешь?
Скампада мгновенно понял, куда тот клонит.
– По желанию его величества составляю генеалогическое дерево рода Кельварна, – нехотя ответил он.
Ромбар усмехнулся, увидев независимо-обиженное выражение лица сына первого министра.
– Мне нужно кое-что поискать в библиотеке, и я не хочу, чтобы мне мешали, – подчеркнул он каждое словo. – Я сейчас пойду к Норрену, и не успеют объявить обед, как тебя не будет во дворце. Естественно, я позабочусь о том, чтобы тебя сюда больше не пускали.