Храм Соломона
Храм Соломона
(рассказ)
В просторах пустыни был возведен четырехугольный храм. Если смотреть снизу вверх, стены храма тянулись к небу, а с неба виднелся только его чертеж. Храм стоял среди пустыни словно последняя остановка, как последний караван-сарай, покинутый людьми. В народе его назвали «Храмом любви Соломона» Он, возведенный из больших серых камней, поэтому представляющий собой холодный и мрачный вид, если и был храмом любви, то эта любовь, должна быть, весьма соответствовала внешнему очертанию. Чем больше представители других национальностей из самых разных уголков земли, несмотря на свой цвет, пол и религию стремились попасть в открытый для всех храм, тем дальше соплеменники Соломона стали обходить его стороной. Иногда ветры, зашумев, шептали на ухо Соломона о том, что в храме не осталось свободного угла из-за идолов язычников, а иногда дожди лились с вопросами о том, что, не видел ли он алтарь огнепоклонников, да так горящий, что скоро никакой ливень не в силах будет её затушить. Сломя голову, он бежал со всех ног в безлюдную, обезвоженную пустыню. Тогда голоса разной, чуждой ему формы преследовали его со словами: «Куда ты бежишь, Соломон? Теперь тебе не избавиться от нас». В эти изумительные для Соломона дни он осознавал, что находится в затерянном пространстве и времени, но изобилие вопросов и отсутствие на них ответов, не давало ему возможности остановиться и попасть в действующее время. Перед его глазами колебался в обе стороны храм его любви, как гниющий зуб, готовый к скорому выпаду. «Это предвестие беды», - сказал он, когда все глазные сосуды, как тонкие нити паутины, зарделись в красный цвет. Самым последним, кто нарушил его душевный покой был слуга, который, из-за выпирающего живота, выглядел как луковица с маленькой головой.
- Мой царь, – сказал слуга, почтительно склонив голову перед обращением. С вами хочет увидеться Вениаминова мать – Мария. Вот уже три дня, как она стоит в очереди, в надежде предстать перед вами и поцеловать ваше кольцо…
- Много народу? – перебил его Соломон с нетерпением. В это время, всем, кроме слуги, пришла бы в голову идея о том, что Соломон не знает, где находится. Но слуга был в курсе о последних прихотях царя, и не обращая внимания на то, что тот отделяется от него гладивший стены храма, ответил:
- Достаточно, великий царь, египтяне…
- Ах, опять эти колдуны…
Услышав последнее, слуга в замешательстве прислушался к каждому шагу царя. По-видимому, царь терял связь с внешним миром и бредил наяву. Вот уже который раз, из-за запрета Соломона принимать посетителей или вообще кого-либо из подданных, слуге приходится оповещать его о самых последних новостях страны и каждый раз убеждаться в том, что царь все больше отделяется от этого мира. Он удивляется тому, как Соломон наравне с внутренним миром, внешне меняется. Но как верноподданный, он старается не подавать виду. Теперешний образ царя, действительно, приходился страшным. Он и раньше был не толстым, а сейчас превратился в заметно худощавого человека. Глаза, которые сверкали со сторазовым блеском, как его кольцо на указательном пальце, стали большими от отчаяния. Кудрявые волосы, высовывавшие из-под кипы, напоминали запущенный вид странника. Признаки его истощения-скуловые кости лица, все заметнее бросались в глаза. Так он был больше похожим на еврейских раввинов. Соломон, которому было подвластно понимание языка всех тварей на земле, горько улыбнулся перед слугой «Вот мой настоящий вид» Его плавучий халат, обрамленной белой каймой, сверкал золотистым песком. Торжественно встряхнув халат, он приказал:
- Скажи Марии, пусть, придет через три дня…
- А торговцы…– подумавший об удобном моменте слуга проронил слово. Чуть просветлевшее лицо Соломона опять переменилось. Он покинул стены храма, в котором находился в течение недели, с робкой походкой, как скорбной головою, и заплетенным языком. Жизнь за пределами храма встретила его с ярким цветом. Погода стояла невыносимо жаркой. Из-за стройки базара, что находился 1-1,5 км вдали от храма, в нос ударил душный запах глины, с примесью сухой пыли. Соломон с презрением рассматривал строителей и всех присутствующих на базаре, которые, как муравьи в муравейнике, носились вокруг. Особенно ему не понравилась близость базара. За короткое время он так прижался к храму, что между ними остались всего лишь 40-50 метров. Если задуматься, именно из-за этого базара люди стали налетать туда из разных уголков земли. Кто знает, в какую массу они превратятся после завершения стройки. И каждый не с пустой рукой. Также с ним приходил и язык, на котором он говорит, и Бог, в которого он верит. Если смотреть с этой точки зрения, то не соплеменники Соломона должны были обижаться на него, а он сам должен был обидеться на них. Он, конечно, знал, что выстроится базар, даже свое согласия выдал. Но у него в мыслях не было, что базар так близко подойдет к храму. Было ощущение, что Соломон глазами собирается покончить с базаром. Но сколько бы он широко ни раскрыл глаза, горизонт все дальше продолжал раскидоваться, не в состоянии поглощать всю базарную площадку. Если некоторые возились с товаром, некоторые были заняты строительством. Где-то там, среди пыли, откуда доносился крик и кашель, одна девочка теребила подол платья матери в надежде обратить на себя внимание. Соломон рассматривал каждого блуждающим взглядом. Ему почему-то хотелось узнать и запомнить в отдельности всех присутствующих на базаре. Его беспрерывно выискивающие глаза зарделись в красный цвет от уныния. Слуга в полном неведении пожал плечами, так и не поняв, кого ищет Соломон. Повелевающий на земле и на небе, царь выглядел подавленным. В это время случись его потеря сознания, слугу бы это не удивило. Если принимать во внимание тот случай, что Соломон еле держался на ногах, с трудом переводя дыхание, потеря сознания была бы ожидаемым событием. Поэтому слуга стоял с левой стороны от царя, чтобы подхватить его при падении. Сначала послышался грохот грома, что потряс Соломона до глубины души. Мысль о молниях в первую очередь ударили бы в голову, если бы вокруг стояла весна. Вот уже год подряд на почве засуха, а также, из-за большой редкости вспышки молнии в этих краях, царь и слуга растерялись. Этот грохот грома мало чем напоминал огненную молнию. Скорее он был созвучен с многотонными камнями, упавшими с неба одновременно. Когда Соломон повернулся в сторону храма, он был уже разрушен, а уцелевшие части его продолжали висеть на миг, после чего обрушались на появившийся из-за камней пригорок. Расстояние между храмом пришлось для Соломона и близким, и очень далеким. Ему думалось, что он стоит среди сыпучих серых камней, но до храма было далеко. Ему думалось, что он уже дошел до стен храма, но опять до храма было далеко. Идолы лежали вперемешку с серыми камнями на земле. Их хорошо обработанные тела свидетельствовали, что в прошлом они были камнями поклонения. Но все они были разбиты и создавали трудность при их первом опознании. Соломон с презрением смотрел на идолов, не сохранивших и следа от былой красоты и величия. Он сейчас среди руин храма искал другое. Его сердце горело медленно, как пылающий огонь. Где-то там, дым подобный черной накидке в небо подымающейся фари, исчез из поля зрения, соединившись с облаками. Это алтарь огнепоклонников испускал «последний вздох» таким образом. «Все боги покинули храм»,- горько усмехнулся Соломон, не отрываясь взглядом от следа рассеивающего дыма. После чего, схватившись за волосы, воскликнул: «О, Боже!» Люди, которые, никогда не видели Соломона таким, не осмелились подойти к храму. Они, как вороны, ударившиейся о стену, останавливались у входа в храм, который уже оброс лежачими, серыми камнями. Разрушенный храм любви Соломона внушал страх каждому, кто его увидел. Сверху, снизу, со стороны, его вид, безусловно, волновал всех собравшихся. Среди развалин метался царь, который, повелевал между небом и землей. Его язык был понятен только тому, к кому он, собственно, обращался, остальные же не успевали полностью осознать его речь. Он за это время успел несколько раз упасть, споткнувшись о камень, и ударился с лестницы, которая стоит на одном камне. Тем временем, чуть ли, не на коленях приближался к еще полностью не разваленной стене и поглаживал его еле заметные надписи, пытаясь поцеловать их. Ни один из его слуг не смог осмелиться подойти к нему поближе, но, в отличии от простого народа, они стояли в местности храма, ближе к Соломону. «Подойдем же»,- душераздирающе прошептал толстый слуга, не в силах больше наблюдать за жалким видом Соломона, у которого тряслись плечи от нытья. Они только тогда увидели ногти рук Соломона, заполненные кровью. Пыль с его лица строилась беспорядочными линиями из-за пролитых слез, а между ними виднелись небольшие розовые царапины от ногтей. При этом, сам Соломон легонько дрожал. Никто не осмелился прямо смотреть ему в глаза. Потерявший былой вес, из-за, последних событий, царя, увезли к его замку, как ребенка, на плечах. Но, если бы они нашли в себе силы смотреть прямо в его, в небо уставленные глаза, то увидели бы отражение сровненного храма, который, он нёс в них. Они заранее почувствовали бы, что, отныне, руины храма, подобно печати, останутся в очах Соломона. Они узнали бы, что царь, будучи в плену это