Девять месяцев меня продержали в психбольнице. Когда я вернулась домой, то поняла, что Джек неимоверно отдалился от меня. Я не заметила этого, когда он навещал меня в больнице. Если бы он меня так не любил, то я думаю, он бы забрал нашу дочку Элис и ушел бы от меня. Наверно, на его месте я бы так и поступила.
Джек теперь следил за каждым моим шагом, боялся, как бы я чего такого не выкинула, не навредила бы как-нибудь Элис. Три раза в неделю я должна была посещать психотерапевта. За мной был строгий надзор. Вообще удивительно как меня отпустили домой. Ведь все они теперь думают, что я что-то знаю или сама что-то сделала с Джоном. Убила его, а труп скрыла. Теперь, наверно за мной следят, думают, что я смогу их вывести к спрятанному телу. А то ведь, доказательств против меня фактически нет.
И всякий раз, от этих мыслей, мое сердце сжимается от боли, и подступают слезы, что же там с Джоном? Наверно его уже нет в живых. И тогда в мою душу вползает холодный, липкий ужас, и я думаю, а может я совсем сошла с ума и убила моего сыночка, но не помню этого? И тогда мне хочется кричать, но я только тихо плачу...
3
Прошло полгода. Все эти месяцы я боялась даже подходить к бассейну. Я была уверена, что там таится некая злая сила, и при мыслях об этом, немой ужас сковывал меня слабостью в ногах, противной сухостью во рту и дрожью в руках...
А потом меня стали одолевать мысли: «А вдруг и правда у меня просто серьезно поехала крыша? И на самом деле Джона кто-то похитил, а я этого просто не помню, не помню из-за шока. И никакой мистики. Никакой злой, неведомой силы. И ничего такого страшного со мной не произойдет».
Я поделилась своими мыслями с Джеком и своим психотерапевтом. Психотерапевт, казалось был доволен. Я почувствовала, что обо мне уже не думают как о душевнобольной, опасной преступнице.
Я перестала выкидывать в унитаз таблетки, которые мне выписал психиатр, а стала постоянно принимать их. Через пару месяцев на душе перестало быть невыносимо тревожно. А потом я уже не боялась купаться в бассейне. Но брать с собой мою маленькую шестилетнюю Элис я боялась. Я боялась, что она тоже исчезнет. И Джек был против, он категорически мне это запретил.
Но потом я сказала себе: «Стоп! При чем тут бассейн, Мэри? Просто ты была больна и в состоянии шока, а Джона скорей всего похитил какой-нибудь маньяк. Ты пережила это, тебе было плохо, ты плакала и выплакала свою боль, ты никогда не забудешь своего сыночка, порой сердце будет отзываться болью при воспоминаниях о нем, но... жизнь продолжается, у тебя есть Джек и Элис. Тебе не грозит что-то невыразимо страшное. При чем тут бассейн?»
Но я все равно этого боялась, и мысль взять поплавать в бассейн Элис приводила меня в ужас, холодком пробирающим до самых пяток. Да и Джек был категорически против.
Прошел месяц, и в один день я решила, что должна преодолеть свой страх. Тайком от мужа, когда он был на работе, я взяла с собой в бассейн Элис. Сначала мне было до дрожи в ногах страшно. Но мы так славно плескались, что через несколько минут всякий страх отступил.
И вдруг внезапно, будто что-то схватило Элис за ножки и резко дернуло вниз, и она... исчезла! Будто прошла сквозь дно бассейна. Это произошло так быстро, что она даже не успела вскрикнуть. Я заледенела от ужаса, сердце екнуло и словно замерло, и я дико взвизгнула. От страха мои ноги онемели, меня колотила дрожь, тошнотворно пересохло во рту, я почти потеряла способность нормально соображать.
Не знаю зачем, но я долго, может час, может дольше, ходила по бассейну туда-сюда и рассматривала дно. Потом я решила умереть. Это просто невозможно, это невыносимо страшно! Я больше не могу! И я решила покончить с собой, утонуть здесь же, в этом проклятом бассейне, где я лишилась своих деток. Я, что есть силы, нырнула вниз. Я должна была бы удариться головой о дно бассейна, но как ни странно этого не случилось, я ничего не почувствовала, просто на какие-то несколько секунд я потеряла сознание.
4
Пришла в себя я в каком-то очень странном, ярко освещенном храме.
Я лежала на спине, на темно-красном ковре, который покрывал пол этого Храма. Одета я была в ослепительно белый балахон. Откуда-то издалека слышался странный, непонятный гул, будто отдаленный звук десятков тысяч монотонно поющих людей.
Я встала и осмотрелась. Как ни странно, на душе у меня было спокойно, и было ясное состояние разума. Я осмотрелась вокруг. Храм был освещен тысячами, десятками тысяч свечей. Было очень светло, и от этого как-то очень неприятно и тревожно. Посреди Храма было некое сооружение вроде большого алтаря, из серых, гладких, будто гранитных плит.