его одежды. Питеру так легко рядом с Наткой... Хорошо, что рука у нее в порядке – знать, что этому светлячку больно, было просто невыносимо...
– Ну, как Интернет? – спросил Ник.
– Да никак, – Питер недовольно мотнул головой. – Не могу понять, что происходит... Похоже, сигнал чем-то глушится.
– Плохо... Мы, вообще-то, посоветоваться пришли. С самого утра никакого движения со стороны материка. Никого это не удивляет?
– По-моему, – ответил Френк, – даже малышня понимает, что это ненормально. Ну и что теперь делать?
– Ждать, – сказал Марио, – устраиваться на ночлег, оставить на берегу дежурных и ждать.
– Ничего не делая, ждать очень трудно, – резонно заметил Антон, – мы ведь каждую секунду прислушиваемся. Как заснуть?
– Если не можешь заснуть, пойдешь дежурить первым, – сказал Ник. – Надо палатку поставить на пляже.
– Я не против, всё равно спать не смогу.
– Возьмешь ручку с тетрадкой, и будешь терзать свои формулы, – улыбнулась Наташа.
В лагере уже привыкли, что Антон в самом разгаре беседы или какого-нибудь мероприятия может внезапно выпасть из действительности и начать что-то записывать в свою тетрадь.
– Мысли у меня сейчас не только о математике, а еще о маме, о доме, о том, что случилось. Может, утром был какой-то конец света, и мы – единственные на земле выжившие? Затерянные в океане!
– Поменьше реалити-шоу смотри! – рассмеялся Френк. – «Затерянные в океане»! Пошли на берег, нас ждут.
***
На берегу, у костра просидели почти до полуночи, потом постепенно разошлись. Решили дежурить по четыре часа, первым остался Антон.
– Хочешь, я – с тобой? – спросила Маша. – Тебе одному не будет
страшно? То есть, я хотела сказать – скучно, – тут же спохватилась она.
Разве мальчишка признается когда-нибудь, что ему страшно? Ни за что!
У Ника слегка кольнуло сердце. Эй, ты чего, одернул он себя, они же из одной страны, даже из одного города... конечно, Машке неудобно уйти.
– Не надо... Не надо со мной никому оставаться, у меня есть задачка как раз на время дежурства.
– Ну, как хочешь, – она пожала плечами и ушла.
День был такой длинный! Маша думала, что уснет как только опустит голову на подушку. Не тут-то было! Сон не шел, зато притопала целая толпа мыслей. Они в какой-то хаотической последовательности наползали друг на дружку и уже через десять минут окончательно замучили ее.
– Эй, Наташ, ты спишь?
– Не-а, – моментально отозвалась та, – заснуть вообще не могу! От мыслей голова гудит!
– И у меня... Пойдем к океану?
– Пойдем, – обрадовалась Наташа.
– И я с вами,– раздался шепот с кровати напротив.
– Салма, а ты почему не спишь?
– Угадайте! – ехидно ответила Салма.
– Ну да, – вздохнула Маша, – глупый вопрос...
Втроем они побрели к берегу. Терпко пахли какие-то ночные цветы, оглушительно стрекотали цикады, темное небо сверкало алмазной россыпью звезд, земля наслаждалась свежестью ночного ветра...
– Как вы думаете, Антон спит?
– Судя по тому, что костер не горит, думаю – да, – сказала Салма, вглядываясь в темноту, – или нет. Или – да. Или нет...
– Ты чего? – одновременно спросили Маша с Натой. – Что с тобой?
– Со мной ничего, – протянула она, – с костром что-то непонятное.
Посмотрите сами.
Девочки посмотрели. Очертания палатки все ещё невозможно было разглядеть, но уже был виден свет костра. Вдруг он исчез. Через две секунды появился. Потом опять исчез. Потом опять появился...
– Пошли быстрее, – сказала Машка, – что там происходит?
Когда они подошли, то увидели нечто невообразимое. Антон пристально смотрел прямо в центр костра. Костер горел. Антон чуть сощурил глаза – костер погас. Через мгновенье опять зажегся. Как елочная гирлянда: вспыхнула – погасла, вспыхнула – погасла...
– Ой! – пискнула Натка.
– Ай! – Антон схватился за сердце и обернулся к «пришелицам».
– Чего ты айкаешь?! – воскликнула Наташа.
– А ты чего ойкаешь?! Вы что это так подкрались?!
– Мы не подкрались, мы пришли, – сказала Маша. – Как это у тебя с костром получается?
– Сам не знаю!.. Понимаете, у меня тут такая задачка интересная... Я задумался, забыл веток подбросить, очнулся уже совсем в темноте. Стал спички искать, не могу найти – хоть убей! Искал, искал, разозлился, в сторону костра глянул и как рявкну со злости: «А ну, гори давай!». Он и загорелся... Я смеха ради говорю: «теперь не гори». А он взял – и погас. Раз десять я его словами позажигал, а потом думаю: чего это я разговорился? И вот теперь зажигаю и гашу мысленно – уже в сотый, наверное, раз.
– Врешь! – выдохнула Салма.
– Ага, – ответил Антон, – вру.