— Нью-Йорк, — прошептала она, и в глазах ее уже сияли небоскребы.
Она без слов обняла меня, заметно тронутая. Мы встретимся в ее отеле на следующий день в шесть часов и оттуда поедем прямо на вокзал. Ехать придется с небольшим багажом — купим все необходимое по дороге. Я остановил Виолу, когда она уже уходила:
— Я хочу по дороге в Геную заехать в одно место. Мне надо тебе кое-что показать, хорошо? — Она колебалась, и я добавил: — Положись на меня.
Рим еще спал, грезя возрожденным величием, когда поезд повез нас на север. В вагоне первого класса Виола все приставала ко мне с расспросами, пытаясь узнать о загадочной остановке. Я держался. Мы сделали пересадку в Пизе. Через минуту или две после того, как состав остановился на вокзале Флоренции, я делал вид, что читаю «Ла Стампа», но вдруг вскочил:
— Скорее! Выходим здесь!
Виола ошарашенно встала, заметалась, уронила чемодан, расхохоталась, и едва мы едва выскочили из поезда, как за нами закрылись двери. Я подозвал носильщика, хотя у нас было по одному месту багажа, и дал ему адрес «Бальони».
Я покинул Флоренцию с горечью во рту, в вонючей одежде, ничем не защищенный, запятнанный своими и чужими пороками. Я вернулся в нее победителем. Швейцар «Бальони» был мне незнаком, но поспешно провернул дверной барабан, как только нас увидел. Я попросил два люкса: один для Виолы, другой для себя.
— У нас свободен только один люкс, синьор Виталиани. Но есть очень хороший номер, который…
Я остановил администратора взмахом руки:
— Не стоит. Мы едем в «Эксельсиор».
Администратор тут же изменился в лице.
— Позвольте, я посмотрю, что можно сделать, синьор Виталиани. Скорее всего, я смогу предоставить вам еще один люкс, мы все уладим.
Я незаметно толкнул Виолу локтем и грозно нахмурился:
— Я не понял, люкс свободен или нет? Я в отеле «Бальони»? Или я попал на какой-то постоялый двор? Потому что вы стоите как раз на месте, где когда-то был отель «Бальони».
Администратор выдавил из себя неловкую улыбку:
— Мы сожалеем об этом недоразумении, синьор Виталиани. Я подтверждаю, что у нас есть для вас два люкса. Разрешите предложить бутылку шампанского в знак извинения за доставленные неудобства.
В лифте мы с Виолой рассмеялись. Потом мы шли по бесконечному коридору, держась на поручни этого лайнера, бросившего якорь посреди города. Наши апартаменты, зависшие над городом, с панелями темного дерева и горчично-желтыми драпировками выглядели как две почтенные матроны, немые свидетельницы причуд времени. В 1938 году они уже обладали шармом старины. Отель «Бальони» был уникален тем, что родился старомодным и выглядел отзвуком времени, которого, возможно, никогда и не существовало.
Мы очень спешили: на следующее утро надо было успеть на поезд до Генуи, отправлявшийся в 8:25. Я сделал несколько телефонных звонков, а затем пошел за Виолой. Она сменила дорожное платье на брюки и собрала волосы в хвост. Если бы не свойственная ей гибкость и плавность движений, любой торопливый прохожий принял бы ее за чуть женоподобного юношу. Мы прошли по мосту Понте-Веккьо и поднялись по противоположному берегу в восточном направлении — путь, по которому я ходил много раз. Виола не знала о моих флорентийских годах ничего, кроме приукрашенных и лживых картинок, которые я рисовал в своих письмах.
В мастерской я не встретил ни одного знакомого лица. За исключением Метти, склонившегося над планами церкви в своем кабинете-кухне. Я не предупредил его о визите. Я несколько минут смотрел на своего бывшего хозяина, человека, потерявшего руку при Капоретто, прежде чем постучать в дверь. Он вскинул голову, сердясь, что его отрывают, и, узнав меня, вытаращил глаза. Я думал, он заплачет.
Наконец Метти обошел стол и прижал меня к груди. За пятнадцать лет он как-то осел, волосы совсем поседели. Ему не было пятидесяти.
— Мимо, вот так сюрприз! А это, я полагаю, синьора Виталиани?
Виола покраснела, как подросток.
— Нет, я Виола Орсини. Друг.
— А, так это барышня из больницы?
Виола вздрогнула, нахохлилась, потом взглянула на него и поняла, что перед ней собрат, спутник странствий по белым коридорам и парам эфира.
Метти поужинал с нами в лучшем ресторане города. Он следил за моей карьерой по газетам, — как только я стал работать на режим, они принялись расхваливать меня наперебой. Метти сообщил, что Нери уже несколько лет держит собственную мастерскую недалеко от Сан-Джиминьяно. Я засмеялся: город, где могущественные семьи мерились высотой башен, как нельзя лучше подходил этому заносчивому болвану. Если разговор опасно приближался к моим флорентийским годам с их загулами, я направлял его в иное русло.