— Это мы еще посмотрим. — Кампана развернулся на пятках.
Франческо кашлянул.
— Не стоит расставаться на таких словах. Гнев — плохой советчик. Ты вовсе не обязан соглашаться на аннуляцию.
— Ты чертовски прав, аббат. И кстати…
— Она все равно состоится, — отрезал Франческо.
— Что-что?
— Помнишь, было одно… досадное происшествие. Молодая женщина, которую ты покалечил несколько лет назад. Мне сказали, она потеряла глаз.
Avvocato замер и медленно вернулся к нему:
— Меня признали невиновным.
— Потому что Мимо дал показания в твою пользу. Но тот же Мимо может пойти на попятную и заявить, что ты заставил его так сказать, чтобы сохранить репутацию семьи.
— Он сядет в тюрьму за лжесвидетельство!
Франческо засмеялся:
— Минут на десять, да. А вот ты, боюсь, задержишься там куда дольше и потеряешь много-много друзей. А что подумает твоя сестра Элоиза? Твоя родня? И прежде всего, такое явное доказательство твоей психической неустойчивости гарантирует нам расторжение брака. Я предложил тебе разумный компромисс, возложив бремя развода на Виолу, но раз ты против…
Мне не хотелось в тюрьму даже на десять минут. Но я пожал плечами. Челюсть Кампаны перекосило. Выпучив осоловелые глаза, он смотрел на молодого епископа так, словно видел его впервые.
— Поскольку расторжение брака непременно состоится, — бесстрастно продолжал Франческо, — тебе остается просто сообщить нам, хочешь ты пройти через это с высоко поднятой головой или потерять все: репутацию, бизнес, семью. Для нас результат не изменится.
У Кампаны вырвался нервный смешок. Он тяжело пошел к двери и там обернулся в последний раз.
— Вы чертова банда ублюдков, — выплюнул он.
Стефано, не сказавший ни слова, наконец встал:
— Нет. Мы настоящие Орсини.
Я был до смешного рад, что при этих его словах находился в комнате.
Брак признали недействительным в рекордно короткий срок, и мы больше никогда не слышали о Ринальдо Кампане. Его имя мелькало в титрах фильмов вплоть до конца 1950-х годов, а потом однажды вечером по дороге домой он исчез. Позже выяснилось, что он смылся в Соединенные Штаты: в бизнесе что-то пошло не так, и он задолжал очень серьезным людям. Так что Кампана осуществил мечту своей бывшей супруги.
Виола искренне просила отправить ее в дом отдыха. Весной 1941 года я вместе с водителем отвез ее в монастырь, расположенный в укромном месте среди тосканских холмов. Два покатых склона молодой пшеницы окаймляли подковообразное здание, окруженное зеленым парком. Архитектура обители, свежевыкрашенной в розовый цвет, чем-то напоминала мастерскую Метти, да и Флоренция находилась в шестидесяти километрах. Настоятельница, очень милая женщина лет сорока, приняла нас в светлой гостиной. Юные послушницы, порхая, как ласточки, накрыли к чаю. В заведении чаще всего принимали на реабилитацию сестер, страдающих духовным недугом. После чая нас провели по кельям. Та, что по просьбе монсеньора брата была предоставлена Виоле, выходила окнами на юг, но ее притенял темно-зеленый кипарис, пахнущий гитарой.
— Мы будем хорошо заботиться о синьоре Орсини, — заверила меня настоятельница и ласково улыбнулась. — Она восстановится мгновенно.
Я оставил Виолу раскладывать вещи. Вернувшись в гостиную, настоятельница придвинула мне на подпись документы, я начал машинально расписываться, пока не зацепился глазом за странную формулировку: «Заведение снимает с себя всякую ответственность в случае неблагоприятной реакции на процедуры». Я стал расспрашивать настоятельницу об этих самых процедурах и о неблагоприятных реакциях, которые могут возникнуть. Она тут же повела меня в подвал и с неизменной улыбкой показала просторное помещение, облицованное плиткой от пола до сводчатого потолка. У наших ног змеились поливочные шланги, сильно пахло сыростью.
— Некоторым нашим постоялицам, если они беспокойно ведут себя ночью, мы прописываем ледяной душ. Этот естественный метод чудесно лечит телесный зуд или искус сомнения, если традиционные методы оказываются бессильны.
— А каковы же традиционные методы? — любезно спросил я.
— У нас используются определенные лекарственные растворы, но прежде чем к ним прибегнуть, мы рекомендуем постоялицам провести несколько ночей в молитве перед алтарем. Сестра-доброволица помогает молящейся женщине и не дает ей заснуть, используя бамбуковый прутик. «Мудр тот, кто остерегается всяческого сна», — говорит нам святой Иоанн Лествичник. Лукавый является ночью, пользуясь сном нашего разума, чтобы внушить всяческие извращения. Таким образом, бессонница является надежным средством борьбы с ними.