— Нет, Леша, спасибо, но я тороплюсь. Хорошего вам вечера.
— Тогда я вас провожу. Прекрасная погода, не правда ли? А куда вы так спешите? Вас кто-то ждет?
— А почему вы спрашиваете?
— Не берите в голову, праздное любопытство. Как поживает ваш пёсик? Пропустил хоть кого-то кроме вас?
— С Малышом всё хорошо.
С такими односложными ответами с моей стороны и навязчивыми вопросами с его мы дошли до подъезда. Леша пытался напроситься в гости, но я его не пустила даже на крыльцо, распрощалась и захлопнула дверь перед его носом. Вот привязался! Да, симпатичный и остроумный, но… Но той ночью меня могли ограбить и даже убить, а он не поинтересовался, как я попаду домой после театра, и сейчас даже не спросил, нормально ли я тогда дошла. И Малыш просто так не стал бы его прогонять — ведь с людьми на улице он нормально контактирует, и позволяет маленьким детям себя гладить.
Выйдя вечером на прогулку, я с удивлением увидела Лешу, помогающего нести сумки какой-то девушке. Ну что же, его право, он даже не мой парень. Конечно, некрасиво с его стороны — оказывать знаки внимания одной, и тут же у неё на глазах заигрывать с другой. Хотя, может, у них любовь с первого взгляда? Пятнадцать минут спустя, когда мы с Малышом собирались домой, двор окатил крик:
— Помогите, ограбили!
Кричала та самая девушка, что шла вместе с Лешей. Она спрашивала о чем-то прохожих, подошла и ко мне:
— Вы не видели здесь парня? Дима, такой высокий, и…
По описанию выходил вылитый Леша, только имя другое.
— Сейчас он здесь не пробегал, но я видела его несколько раз в районе. А что случилось?
— Представляете, вызвался помочь с сумками, праздники скоро, я много всего набрала. Зашли в квартиру, я отошла на кухню поставить пакеты, возвращаюсь — из коридора пропала сумочка и шуба! В сумке вся моя зарплата, только сегодня выдали, а шубу муж подарил! Вернется из командировки — что я ему скажу?!
— А вы полицию вызовите, наверняка поймают, раз он в этом районе промышляет. По телевизору говорили, чем раньше сообщите — тем больше шансов, что его найдут.
— Спасибо! Я совсем растерялась, пойду я…
Вот так бывает. Люди обманывают, собаки защищают. А я еще и наругалась на него! Надо извиниться.
Следующий день прошел хуже, чем обычно. До Нового года осталось всего ничего, а настроения — ни на грош. В разгар рабочего дня раздался звонок:
— А когда вы ответите на письмо? Там срочно, проверьте, пожалуйста, документы! — возмущенный голос на миг выбил меня из колеи.
— Во сколько письмо, какая тема? — глубоко вздохнув и успокоившись, нейтрально спрашиваю.
— Ну, от Полины. Должно быть у вас!
— Я понимаю, что от Вас. Во сколько было отправлено письмо? — сама удивляюсь своему спокойствию. До Малыша от такой грубости меня бросало в дрожь, а сейчас ничего, терплю.
— Сейчас посмотрю… В девять сорок! И до сих пор нет ответа!
— У меня нет от вас письма в девять сорок. Кто стоит в копии? Кому отправляли?
— Весь ваш участок!
— А кто именно? — надо же выяснить, кто получил «письмо счастья».
— Илья!
— Его сегодня нет. Кто еще?
— Кто-то, я не помню!
— Даша есть в копии? — с тяжким вздохом уточняю. Ответ очевиден!
— Нет, её точно не ставила. А она на вашем участке работает?
— Да, уже четыре месяца, она вам регулярно отвечает. А Света?
— Нет.
— И я сообщение тоже не получала. Вышлите, пожалуйста, письмо нам на проверку и поставьте в копию наш участок, — Наталья Сергеевна с удивлением оглянулась на мой елейный голосок.
— Сейчас вышлю, — и на том конце недовольно швырнули трубку. Почему-то мне кажется, что в итоге я останусь виноватой!
Так и вышло. В конце дня начальство сообщило, что я, оказывается, нагрубила начальнице соседнего отдела, Полине, и не выполняю свои служебные обязанности. А потому меня лишают квартальной премии.
— Ну что же вы, Маня! Постарайтесь, и всё у вас получится. Не подставляйте больше наш отдел!
Тяжелые сумки с продуктами оттягивают руки. Премии лишили — так хоть вкусненьким себя порадую! И Малышу будет угощение. Ой, а что это за странные звуки? И чем выше, тем больше растет подозрение, что это с моего этажа. Да у меня дверь открыта! Бросив сумки прямо на плиты подъезда, подлетаю к квартире и вижу чудную картину: в углу сидит, тихо матерясь, мой бывший, а Малыш его караулит и не дает встать. Увидев в моем лице надежду на спасение, Боря вскочил на ноги и тут же раздался предупреждающий грозный рык. Ай да Малыш, ай да молодец!
— Маня!!! Ты с ума сошла! Какого черта ты натравила на меня свою грёбаную зверюгу!!! Убери его сейчас же!
— Не могу, — совершено спокойно ответила я. Хотелось смеяться — так жалко выглядел бывший ухажер. И что я в нем нашла тогда? Еще и страдала, когда бросил!
— Ты… и… зверь твой..!
Закончив возмущенную речь, Боря отдышался и почти спокойно поинтересовался:
— Почему не можешь?
— Ну как же, он вечером еще не кушал, а пёсик маленький, расти и расти. Как я могу лишить его ужина?
Сообразив, что я над ним издеваюсь, Боря выдал гневную тираду, дернулся в мою сторону, но оскал Малыша убедил мужчину, что лучше пока посидеть в уголке. Безопаснее.
— Что ты здесь делаешь, объяснишь?
— Я пришел за своими вещами!
— Извини, но здесь ничего твоего не осталось.
— Да ты… такая… дрянь! Я на тебя тратился, шубу купил, а ты мне что? Мой плед псине отдала? А где моя кружка?
До чего же мелочный!
— Извини, конечно, но шубу я никакую не видела. Вероятно, ты спутал меня с кем-то из своих подружек. Плед, помнится, ты сам забирать отказался. Хочешь обратно — попроси Малыша вернуть.
Боря покосился на собаку и промолчал.
— А что кружка… Ну нельзя же быть таким мелочным, Борь. Мне она самой нравится, я тебе её не отдам. Это всё, что ты хотел?
Вообще-то кружка нравится не мне, а моему ночному гостю. И мне не хочется, чтобы единственное, что напоминает мне о нем днем, оказалось в руках этого… урода.
— Нет. Маня, давай ты ко мне вернешься, а?
Что? Нет, не так: ЧТО-ЧТО?! Я рассмеялась в лицо нежданного гостя, и тот, покраснев, вылетел за дверь, а Малыш проводил его заливистым лаем. Продолжая смеяться, сквозь слезы, я сползла на пол по стеночке, и, наконец, поняла одну вещь: мне здесь не место. Приходил Боря не за пледом, а за бабушкиными украшениями. Когда он меня бросил, я не досчиталась одной брошки. Расстроилась, решила, что сама потеряла. Но теперь многое в моей голове поменялось, переосмыслилось, и я пришла к выводу, что брошь украли. Так же как и моё доверие, премию, мою жизнь… Малыш жалобно скулил рядом, тыкаясь мокрым носом, облизывая лицо. Мои руки обхватили лохматую могучую шею, и я зарыдала пуще прежнего. Слёзы не отпускали, пёс отошел, а через мгновение меня подхватили сильные молодые руки, отнесли на кровать. Я услышала шорох пакетов и щелчок замка на двери, а потом передо мной появилась кружка ароматного клубничного чая.
— Значит, ты мне не снился?
— Снился. Но так я тоже могу.
— Мал… А имя у тебя есть? Нормальное?
— Есть. Но ты его не произнесешь, там двадцать девять букв.
— Ого! Слушай, а если… если я с тобой уйду… как там будет звучать моё имя?
— Так же. Но ты можешь взять себе любое.
— А можно будет… — я подняла глаза и уперлась в полный преданности взгляд лохматого динозаврика. Так и свихнуться можно!
— Гав!
— Помню-помню, когда ты выглядишь как пёс, ты и думаешь, и ведешь себя как пёс.
— Гав-гав!
Заставила себя встать, прошла по квартире — всё на местах, значит, дальше порога Борю не пустили. Перепроверила дверь, забрала пакеты от порога, оглянулась на динозаврика:
— У него был ключ, да?
— Гав!
— Ясно. Значит, мне пора менять замок.
Ужин и прогулка прошли спокойно, а вечером я возилась на ковре с лохматым динозавриком. В квартире погасила лампы, распахнула шторы, и с улицы по глазам бил холодный колючий свет городских огней. В полной тишине больно резанул по ушам вой сирены — куда-то направляется скорая или полиция. Неприятно.
— Малыш, а с собой можно будет что-то взять?
Парень, у которого я лежала головой на коленях, осторожно провел рукой по моим волосам. Я опять пропустила момент, когда он из Малыша стал человеком.