Ставцев прикрикнул на Нагорцева:
— Поручик, вы здесь не один!
— Провокаторов среди нас нет, Николай Николаевич! Это ваша мысль! Все мы здесь смертники…
Ночью в камеру вошли конвоиры. Приказали выходить, затолкали в фанерный ящик, закрепленный в кузове грузового автомобиля. Арестованным пришлось сесть на пол. Горел фонарь. Конвоиров двое, встали с винтовками сзади, третий сел рядом с шофером. Автомобиль тронулся.
Нагорцев толкнул локтем Курбатова.
— Надо пробовать! — сказал Нагорцев. — Передай!
Курбатов шепнул Ставцеву. Голоса их заглушал шум мотора.
— Нагорцев предлагает бежать.
Ставцев прикрыл глаза и тихо сказал:
— Бросайтесь на конвоиров…
Автомобиль натуженно гремел и скрипел, надрывался мотор. С трудом брал подъем, буксовал на снегу. И вот оно! Автомобиль сильно занесло, конвоиры упали. Курбатов выхватил винтовку и тут же сделал два выстрела по лежащим.
Ему было известно, что винтовки заряжены холостыми патронами.
Вторую винтовку схватил Нагорцев. Прикладами вышибли фанерную дверь.
Первым выпрыгнул Нагорцев. Прогремел выстрел. Это стрелял конвоир, что сидел рядом с шофером. Нагорцев выстрелил в него. Курбатов подтолкнул Ставцева. Спрыгнул сам, за ним Тункин и Протасов. В стене зиял провал, все бросились туда.
Курбатов бежал за Ставцевым. С ними Нагорцев, не выпуская из рук винтовки. Пробежали проходным двором в переулок. Безлюдье. Нагорцев бросил винтовку в снег.
— Кому куда? — спросил он.
— Из города надо выходить пешком, — сказал Ставцев. — И поодиночке… Надо определить место, где встретимся…
Нагорцев махнул рукой:
— Мне на юг…
— Нам не по дороге… — с явным облегчением ответил Ставцев.
Нагорцев приблизился к Курбатову, обнял его:
— Помните, Нагорцев добра не забывает! Может, и приведется встретиться?
Шагнул в сторону и растворился в темноте. Затихли его шаги.
— Со мной, Курбатов! — приказал Ставцев.
Они пересекло переулок. Вошли еще в одну подворотню, прошли еще одним проходным двором.
Ставцев прочитал название переулка. Присвистнул.
— А везли-то нас, батенька мой, в Бутырки… На краю смерти стояли! Вам куда?
— Мне в Петроград! — ответил Курбатов.
— С ума сошли! — воскликнул Ставцев. — С ума сошли! Вас тут же схватят! Если некуда, беру вас с собой. Вдвоем легче выбраться из этого ада. Но надо пересидеть… Сейчас пойдут облавы по железным дорогам. У вас есть надежные адреса?
— Надежных нет, — ответил Курбатов.
— У меня есть… Несколько дней пересидим… А там думать будем.
Ночью они пересекли Москву, дошли до Хохловского переулка. Постояли возле дома. Огляделись. Поднялись на третий этаж.
— Квартира пустая! — пояснил Ставцев. — Конспиративная квартира! А как войти? Ключ у меня забрали…
Отломали от окна в подъезде шпингалет. Долго возились с дверью. Наконец замок подался, и они вошли. Пусто, пахло пылью, стоял подвальный холод.
Ставцев запер дверь на железные засовы, заложил крюк. Долго стоял вслушиваясь, нет ли шума за дверьми. Прикрыл вторую дверь.
В прихожей темно. Ставцев, перебирая руками по стене, прошел вдоль прихожей, толкнул ногой дверь, пошарил на полке, и руках у него загремели спички…
Он раскопал где-то в комнатах старые одеяла, всякие обноски. Завернулись в них для тепла. Продремали до света.
Утром Курбатов обошел квартиру. Четыре просторные комнаты. Огромный кабинет. По стенам книжные полки, под серыми от пыли стеклами книги. Тысячи книг. Тяжелый дубовый письменный стол. Массивный бронзовый чернильный прибор. Телефонный аппарат с оборванным шнуром.
Ставцев проснулся больным, расчихался, у него слезились глаза, распух и покраснел нос.
Надо было топить или убегать отсюда, хотя бы на улицу. Терпеть холод уже недоставало сил. Ставцев посоветовал Курбатову пройтись по переулку и поглядеть, дымятся ли трубы. Если дымятся, то можно топить.
Трубы дымились…
Ставцев воспрянул духом. Они изломали стулья, Ставцев набрал пачку книг. В спальне затопили печь.
Ставцев сел у печки, задумался, Курбатов присел возле него на ковер.
— Деньги у нас есть… — тихо проговорил Ставцев. — Всякие деньги. — И замолчал.
Курбатов помешал ножкой от стула дрова в печке.
— Есть у меня в Москве и явки… — продолжал Ставцев. — Но на эти явки идти — смерти подобно! Меня не одного взяли, явки могут быть известны в Чека. Уходить надо своими силами, а как уходить, когда у меня ноги отнимаются? На поезд садиться в Москве и на ближних станциях никак нельзя. Неужели у вас нет ни одного адресочка под Москвой? Нам бы отсидеться где-нибудь в тихой деревеньке, сил набраться. Бросок предстоит длинный, сквозь тиф, сквозь большевиков и Чека.
— Есть один адрес… — сказал Курбатов, как бы раздумывая. — Не явочный адрес…
— Где?
— Кирицы… Село… Большое… По дороге?
— Кирицы? — переспросил Ставцев. — Название из редких… Это не имение барона фон Дервиза?
— Не бывал там… Не знаю…
— Я знавал барона… Кирицы — его имение. Привелось мне там побывать… Завез меня к нему мой давний друг, и тоже немец… Густав Оскарович Кольберг… Полковник по третьему отделению… Он тогда интересовался обрусевшими немцами…
Курбатов смотрел на огонь, как он листает своими горячими языками страницы книг, охватывая их жаром.
Спокойствие… Только спокойствие! Вот оно, началось! Мог ли он надеяться на такую скорую встречу со знакомым Кольберга? Курбатов молчал.
— Они не столковались о землячестве с бароном… Барон фон Дервиз… Промышленник, финансист, аристократ, миллионер… Где-то он сейчас? Где? Все раскидано, все нарушено! Что там у вас в Кирицах?
— В Кирицах живут родители моей невесты… Я думал, что, когда все кончится, поеду туда. Обвенчаемся…
— Где ваша невеста?
— Вчера была на допросе… Дзержинский приказал ее отпустить. Она ничего не знает…
— А они знают, что она ваша невеста?
— Нет, — ответил, помедлив, Курбатов. — Меня спросили, кто она такая. Ответил: знакомая… Нашими с ней отношениями не интересовались.
— Она там, в Чека, назвала адрес?
— Назвала. У нее не было резона что-либо скрывать.
— Кто у нее в Кирицах?
— Отец — сельский учитель.
— Это не адрес! — отрезал Ставцев. — Не адрес… Туда прежде всего и кинутся вас искать…
Курбатов молчал. Нельзя было торопиться. Нужно все обдумать. Конечно, соблазнительно, ох как соблазнительно для его собственных целей заехать в Кирицы. Когда-то теперь он вернется в эти края, встретится с Наташей? Но с точки зрения Ставцева, это, конечно, небезопасный адрес…
— Дело все в том, Николай Николаевич, что я все равно, при любых обстоятельствах заеду в Кирицы… Я должен туда заехать…
— Вы сумасшедший! Вам устроят засаду!
— Двум смертям не бывать, а одной не миновать! Если я туда не заеду, мне и жизнь не в жизнь, не нужна мне тогда жизнь!
— Мальчишка! — воскликнул Ставцев, но тут же тихо добавил: — Однако не смею вас толкать на бесчестье… Молчу… А право! А может, именно там они и не будут нас искать?
Огонь в печке набирал силу. Курбатов подбросил охапку книг. Комната медленно прогревалась. Курбатов разломал еще один стул. Огонь разгорелся жарче.
Ставцев встал и поманил Курбатова за собой. Они прошли в библиотеку. Ставцев остановился перед шкафом. Вынул сразу три тома энциклопедии Брокгауза и Ефрона. Открылась задняя стенка шкафа. Ставцев нажал на нее. Выпала дощечка, открылась стена. Ставцев тряхнул девятый том энциклопедии, из-за корешка выпал ключ. Он вставил ключ в отверстие в степе. Щелкнул замок. Распахнулась дверца вмурованного в стену сейфа.
Курбатов заглянул в сейф. Аккуратными стопками сложены зеленые банкноты. Доллары. Столбиками — золотые монеты царской чеканки.