— Отличный день, чтобы ограбить или умереть?
— Грабитель хмыкнул, стоило бы возиться. Я кстати одолжил твои сапоги, ты ведь не против? — доверительно спросил он.
— Ну что вы, они отлично подходят к моей лошади.
— Разбойник улыбнулся — мне тоже так показалось. У тебя, кстати, в кошельке безобразно много золота — это вредно для здоровья. Такие объемы, знаешь ли, натирают поясницу и со временем вызывают радикулит. Так что, я облегчил твои страдания.
— Ваша забота просто поражает.
— Нет проблем. Впрочем, приятно было поболтать, но мне пора.
Бандит закрепил на коне навьюченный мешок, и влетел в седло.
— Приятно оставаться, — сказал он.
Сапожник Вильям говорил что-то, про человека с лицом хорька и что — то там про пароль...
— Тени исчезают в полдень — прокричал Визур вслед удалявшемуся мужчине.
Разбойник остановился, развернул коня и пристально посмотрел в его лицо.
— Ну, это же совсем другое дело — сказал он. Соскочив с коня, грабитель мгновенно переместился к пленнику и ударил его ногой в живот, отчего тот подлетел и сложился пополам. Сам тем временем снял с седла моток веревки и перекинул петлей через руки связанного пленника. Визур корчился на земле, и из его уст сыпались вполне забористые ругательства
— Ты, плод любви хорька и гиены — орал он, развяжи меня! Я покажу тебя как дерутся настоящие мужчины. Если, душой хорек, кха-кха. Договорить он не успел, так как новый удар в под дых заставил его замолчать.
Человек с лицом хорька тем временем снова забрался в седло.
— Ну, поехали — сказал он, ученикам — проезд бесплатный.
***
Боевой конь — удовольствие не из дешевых. Не каждый мог позволить купить себе подобного скакуна. Они требовали доброй выучки, бережного ухода и хорошей еды. К тому же были редки в продаже, а добротное снаряжение стоило вполовину коня.
Было обидно потерять деньги, но еще обиднее потерять такого коня.
Проклятый Хорек тащил его до самого тракта, потом обрубил веревку и напоследок пожелав доброго здоровьица поскакал дальше. Визур остался лежать в дорожной пыли.
Владельцы быстроногих скакунов обычно принадлежали к элите общества или аристократическим родам. Родов таких было великое множество, но Великие были наперечет. Знать их был обязан каждый уважающий себя житель империи. Впрочем, на крестьян эти требования не распространялись, для них все дворянское сословие было на один герб.
Аграрному сословию при императоре Вэл Дориане эс Лоредо жилось совсем не плохо, вот и решил Визур проситься к проезжающим крестьянам на облучок. Торговец или кто — другой, вряд ли согласится подвезти его за бесплатно.
Бечева, связывающая ему руки, частично перетерлась о встреченные неровности за время волокиты, а правильно подобранный камень и пара минут стараний, подарили долгожданную свободу. Одежда и ноги сильно пострадали. Пожалуй, если бы не мох и окружающий травяной настил, до такта доехали бы только уши. Устроившись на ближайшем пеньке поудобнее, он принялся терпеливо ждать. Проезжающих повозок не было. Удивительно, но вообще никого не было, все как будто разом вымерли.Прождав до темноты, мужчина поплелся к ближайшему кустарнику, наломал еловых веток и рухнул спать.
Проснулся утром, едва забрезжил рассвет. Остатки одежды, вымокли и встали колом. Роса была повсюду, казалось, она проникла в каждую клеточку его тела. От холода сводило пальцы на руках. Жутко хотелось есть.
Кровяная корка на ногах размокла и теперь раны снова его беспокоили. Пытаясь хоть как-то согреться, он не смотря на боль принялся подпрыгивать и переминаться с ноги на ногу. Когда по телу разнеслось долгожданное тепло, Визур вздохнул с облегчением и дал ногам отдохнуть.
Опасаясь заражения, мужчина прогулялся до ближайшего болотца и нарвал целебного мха, после снял с себя остатки одежды и полностью им отерся. Смыв кровь и обработав раны, выдавил немного целебной воды себе в рот. Вскоре снова продрог, но несмотря на это, нашел место с застоявшейся водой и как следует выполоскал одежду.
Выжав как следует одежду, но не одеваясь — давая ей подсохнуть, вновь направился в сторону дороги.
Лес еще спал. Тракт, встретил его тишиной и редким уханьем филина. Судя по местности, от города он отъехал верст на двадцать, это значит, что первые путники покажутся никак не раньше обеда. Идти пешком представлялось совершенно безрадостной перспективой, но так по крайней мере он сможет согреться.